Омский горячий твой

Я всю ночь уснуть не могла, зная, что он рядом. Боялась, что снова на меня набросится. Как представлю, что мы действительно этим занимаемся... Аж поджилки трясутся. Никогда не отдамся этому животному! Ни внимания, ни нежности. Да он просто на куски меня разорвет в брачную ночь! Одно слово – дикарь!

Но в то же время так приятно было лежать в его объятиях. Слышать лопатками, как бьется его сердце в широченной груди. Вдыхать его будоражащий запах. Пахло от него невероятно: мускус, бергамот и немного сигаретами. Его запах возбуждал мня даже больше, чем его торчащий член, которым он до самого утра упирался мне то в поясницу, то в задницу.

Утром в потемках я украдкой рассматривала его спящего. Во сне Глеб не выглядел ужасным, напротив, черты его лица смягчились,  складка между бровями исчезла, чувственные губы изогнуты, как будто он улыбался. В этот момент у меня сердце зашлось от прилива эмоций и от любви к нему. Я еле сдержалась, чтобы не прижаться губами к его губам.

Потом я вспомнила, что он бешенный мудак, и пошла на работу.

Любовь любовью, а с чурбаном бесчувственным я жизни не представляла.

Еще и голова начала болеть. Не нужно было столько пить шампанского вчера. Зачем я вообще осталась с ним наедине и сама к нему полезла?  Да я и представить не могла, что он так разойдется! Я рассчитывала на поцелуй, а он меня чуть не отымел! Омский горячий парень!

Даже с Юлькой толком не поболтали из-за него.

Черт, он прав,  я сама эту кашу заварила. Сама виновата. Доигралась.

Не хочу его больше видеть, но он пообещал скоро приехать. Что же мне теперь делать? Нужно послать его раз и навсегда. Я не знала, как это сделать, чтоб наверняка, но сделать надо. Напишу на него заявление. Может быть хоть это его остановит? Достал он уже со своим сексом. Свадьбу левую придумал...

Неужели ему больше не с кем потрахаться? Да ему любая даст, стоит ему только улыбнуться. Да он может и не улыбаться. От него сексом за километр несет.

– Кузнецова, – обращается ко мне  администратор Пашка, видя, как я еле ползаю вокруг машины. – Не расслабляйся! Какой-то псих к тебе на весь день записался.

О! Кажется, я догадываюсь, кто это. В одиннадцать машина Глеба въезжает в ворота мойки. За рулем незнакомый мне парень. Наверное Глеб нанял нового водителя.

Сам он радостно выпрыгивает из салона и подходит ко мне. Грубо хватает меня и целует в губы. От него несет алкоголем. Я брезгливо уворачиваюсь от него.

– Неужели не соскучилась, сладенькая? – певуче растягивает слова он. – А я уже весь истосковался! Только о тебе и думал. Познакомься,  это Антон, мой водитель.

– Фу, Глеб, – морщусь я. – От тебя воняет перегаром!

Глеб все же меня отпускает.

– Собирайся! Я за тобой приехал! Нам еще в больничку ехать, – напоминает мне Глеб, как будто я забыла вчерашний разговор.

– Не поеду я с тобой никуда. Мне работать надо.

– Значит, ты меня обманула? Поэтому не хочешь ехать?

– Ты тупой, Глеб? – я перехожу на грубость, потому что по-хорошему он не понимает. – Я видеть тебя больше не хочу! И работа мне твоя не нужна, и замуж я за тебя не собираюсь! Оставь меня в покое!

– Малышка, ну что ты снова начинаешь? Давай по-хорошему? Мы же вчера обо всем договорились! Зачем ты снова меня расстраиваешь? Ты играешь нечестно! Так нельзя делать, малыш! Нельзя обманывать взрослых дяденек!

Я молчу, глядя на него исподлобья, не зная, чего от него ждать. Он что, реально думает, что после вчерашнего я за него замуж выйду? Он на самом деле жениться на мне собрался? Да он точно рехнулся! Глеб сумасшедший! Его не в тюрьму надо определить, а в психушку!

Ну и  что он мне сделает? У нас тут камеры кругом. Силком потащит? Ничего он мне не сделает. 

– Пойдем, Антоха, – вздыхает Глеб, видя, что я не двигаюсь с места. – Сожрем чего-нибудь. Мы тут походу надолго.

Я быстро помыла «БМВ» и позвала Глеба. Он рассчитался на кассе за мойку и пошел со мной в бокс, оставив Антона в кафе. Осмотрев машину, Глеб удовлетворенно хмыкнул.

– Умничка! – похвалил он меня. – Можешь мыть еще раз.

– Ты серьезно?

– Я же записывался? Пойди, уточни у админа.

– Ты издеваешься?

– Да, Алена! Это называется психологическое насилие. Будешь мыть мою тачку, пока не надоест. А если не надоест и нервишки у тебя выдержат, я завтра Антоху снова на весь день пришлю.

– Козел!

Под его заливистый хохот я снова приступила к работе.

Потом еще раз.

А затем еще.

А он все смеялся и смеялся. Ему не надоело тут торчать столько времени?

Так я провела весь день. Это было действительно невыносимо мыть чистую машину. Одну и ту же. Снова и снова. Я едва сдерживалась, чтобы не расхерачить ее чем-нибудь достаточно увесистым. Или вытащить пистолет из бардачка и пристрелить его прямо тут. От убийства Глеба меня отделяла боязнь наказания от 5 до 10 лет, больше ничего.

Я даже пару раз всплакнула от безысходности и раз восемь хотела домой пойти. Я больше не найду себе другой работы. Малолеток в Москве только на панель берут. Малиновский и там меня достанет. Тоже "запишется" ко мне на весь день. Или ночь... Черт! Черт! Черт!