Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

Я подумал, что, когда Хиллман говорил о своих чувствах к Тому, голос его звучал совершенно искренне. Возможно, эта искренность и есть недостающая часть равенства.

— Том действительно ваш сын? — спросил я.

С ответом он не замешкался:

— Да, моя собственная плоть и кровь.

— И вы единственный, кто знает об этом?

— Конечно, знала Кэрол, и знал Майкл Харлей. Он согласился на это в обмен на кое-какие блага, которые я ему оказал.

— Вы вытащили его из Портсмута.

— Я помог. Не надо только воображать, что я сплел здесь какую-то жуткую интригу. Все произошло совершенно естественно. После того как Майкл и его брат были арестованы, Кэрол пришла ко мне. Она просила, чтобы я вступился за них. Я сказал, что постараюсь. Она была восхитительная девочка и выразила свою признательность естественным образом.

— Отправившись с вами в постель.

— Она подарила мне одну ночь. Я пришел к ней в комнату в отель «Барселона». Надо было ее видеть, Арчер, когда она разделась. Она осветила собой эту убогую комнату с медной кроватью.

Я прервал его возбужденное воспоминание:

— Медная кровать все еще там, так же как и Сайп был там до прошлой ночи. Сайп знал о вашей большой ночи на медной кровати?

— Сайп?

— Гостиничный детектив.

— Кэрол сказала, что в те часы он куда-то уходил.

— И вы говорите, что только раз были там?

— С Кэрол — только один раз. Я провел в «Барселоне» несколько ночей еще с одной девушкой. Наверное, я попытался вернуть наслаждение, полученное с Кэрол, или нечто похожее. Она была очень старательной девочкой, но Кэрол заменить не могла.

Я встал. Он заметил выражение моего лица и отскочил в сторону.

— Что с вами? Вам нехорошо?

— Сюзанна Дрю — моя подруга. Моя близкая подруга.

— Откуда же я мог это знать? — спросил он перекошенным ртом.

— Вы многого не знаете. Вы не знаете, как противно мне тут сидеть и выслушивать про ваши прошлые грязные похождения.

Он был изумлен. Я тоже был поражен собой. Сердито кричать на свидетелей — это привилегия второсортных следователей и прочих судейских.

— Никто не позволяет себе так разговаривать со мной, — заговорил Хиллман дрожащим голосом. — Убирайтесь вон из моего дома и держитесь от него подальше!

— С большим удовольствием.

Я почти дошел до входной двери. Это напомнило прогулку по глубокой липкой грязи. Тут Хиллман все же опомнился и окликнул меня:

— Послушайте…

Это было его любимое слово.

Я послушал. Он подошел ко мне, делая руками какие-то неопределенные движения.

— Я не могу продолжать сам, Арчер. Простите, если я чем-нибудь задел вас.

— Все в порядке.

— Нет, не все. Вы любите Сюзанну?

Я не ответил.

— В таком случае вы удивительный человек. Говорю вам честно, что не притрагивался к ней с сорок пятого года. У меня были некоторые неприятности с этим гостиничным сыщиком. Сайп…

— Вы избили его, — заметил я безучастно. — Я знаю это.

— Я проучил его на всю жизнь, — сказал Хиллман с некоторой гордостью. — Это был первый и последний раз, когда он выманил у меня деньги.

— Если не считать этой недели.

Повисло молчание, которое он и нарушил:

— Во всяком случае, Сюзанна потеряла интерес…

— Я не желаю говорить о Сюзанне.

— Ваше право.

Хиллман вывел меня в коридор, ведущий в библиотеку. Он делал это, чтобы наш разговор был слышен в гостиной, где находилась Эллен. Он стоял, прислонившись к стене, так в театре стоят люди, у которых нет билета. По его позе я мог понять, как непрочно его положение здесь, каким временным жильцом ощущает он себя в своем собственном доме.

— Я не понимаю только двух вещей, — сказал я. — Вы говорили, что провели с Кэрол всего одну ночь, и абсолютно уверены, что вы действительный отец ее ребенка. Откуда такая уверенность?

— Он родился точно через девять месяцев — 12 декабря.

— Но это еще не доказывает, что вы его отец. Беременность часто бывает дольше девяти месяцев, особенно первая. Майкл мог стать отцом еще до того, как морской патруль забрал его. Или любой другой мужчина.

— Других мужчин не было, она была девственницей.

— Вы лжете!

— Нет, это правда. Женитьба Кэрол и Майкла Харлея никогда не была совершенно полной. Майкл был импотентом, это и послужило единственной причиной, по которой он согласился считаться отцом ребенка.

— Но какая была в этом необходимость, Хиллман? Почему же вы не взяли ребенка и не вырастили его сами?

— Я это и сделал.

— Я имею в виду, взяли открыто и вырастили как своего собственного сына?

— Я не мог. Я имел другие обязательства. Я был уже женат на Эллен. А она — из Новой Англии, пуританка чистой воды.

— И с будущим чистой воды.

— Я признаю, что мне нужна была ее помощь, чтобы начать собственный бизнес. Мужчина должен сделать выбор. И я его сделал.

Он поднял голову. Свет от люстры упал на его пустое бронзовое лицо. Он отвернулся от света.

— Кто сказал вам, что Майкл — импотент?

— Кэрол. Она не лгала. Она была, как я уже говорил, девственницей. В ту ночь она многое рассказала о своей жизни. Рассказала, что Майкл стал таким после того, как его избили ремнем.

Волна горечи подкатила к моему горлу. Я вспомнил старика в коровнике, занятого дойкой, и явно услышал скулеж одноглазого колли.