Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— Я знаю, что в то самое воскресное утро она, как обычно, вошла к тебе в комнату, и ты стал угрожать ей отцовским револьвером.

Миссис Перес опять издала взрывной звук, означавший, очевидно, крайнюю степень негодования. Том внимательно разглядывал стенку за моей спиной, будто там кто-то стоял.

— Они таки рассказали вам эту историю?

— Это неправда! — не выдержала миссис Перес. — Я слышала ее пронзительный крик, потом она сбежала вниз по лестнице, схватила револьвер, лежащий на столе в библиотеке, и с ним в руках вбежала к Тому в комнату.

— Почему вы не остановили ее?

— Я испугалась, — сказала она. И потом, подъехал мистер Хиллман, я услышала шум его машины. Я выскочила и сказала ему, что происходит. И вообще, что я могла сделать, если Перес уехал в Мексику?

— Это не имеет значения, — сказал Том. — Ведь все равно ничего не случилось. Я забрал у нее револьвер.

— Она хотела застрелить тебя?

— Сказала, что застрелит, если я не возьму обратно свои слова, которые я сказал ей перед этим.

— А что ты сказал?

— Что мне будет много лучше, если я останусь жить в мотеле с моими настоящими родителями, чем с ней в этом доме. Она вся вспыхнула, побежала вниз и схватила револьвер.

— Почему ты не сказал об этом отцу?

— Он мне не отец.

Я не спорил. Отцовство определяется не только генами.

— Почему же ты все-таки не рассказал ему? Возможно, это многое бы изменило.

Он сделал неопределенный жест рукой.

— Это не принесло бы никакой пользы. Он бы не поверил ни одному моему слову. Во всяком случае, она совершенно свела меня с ума своей постоянной ложью о том, кто я. Я вырвал у нее револьвер и приставил ей к виску.

— И хотел убить ее?

Он кивнул. Было такое ощущение, будто его шея не может выдержать тяжести головы. Миссис Перес под Тем предлогом, что ей надо выйти из кухни, подошла к нему и положила на секунду руку на плечо. Этот жест словно оказался сигналом. У входной двери позвонили.

В страшном нетерпении я отправился туда. Мистер Хиллман впустил Дика Леандро. Прошедшая неделя тяжело отразилась на внешнем виде этого парня: лицо его осунулось, а кожа приобрела желтоватый оттенок.

Он посмотрел на меня мутным взглядом и сразу обратился к Хиллману:

— Могу я поговорить с вами наедине, шкипер? Это очень важно.

Он почти стучал зубами.

На пороге гостиной показалась Эллен.

— Неужели это настолько важно, что вы забыли о вежливости, Дик?

Я весь вечер сидела одна. Или мне это только показалось?

— Мы присоединимся к тебе попозже, — сказал Хиллман.

— Уже и так слишком поздно, — заметила она в раздражении.

Тусклый взгляд Леандро перебегал с одного на другую, как у зрителя, наблюдавшего игру в теннис и поставившего на одного из игроков все, что у него было.

— Если ты не будешь ласков со мной, — проговорила она почти нежно, — то и я не буду с тобой ласкова.

— Это меня не в-волнует.

В его голосе слышался скрытый вызов.

— Воля твоя.

Повернувшись к нам спиной, она прошествовала в гостиную.

— Мы не можем больше терять времени, — обратился я к Дику Леандро. — Вы вчера вечером возили куда-нибудь миссис Хиллман?

Он отвернулся от меня и, почти прильнув к уху Хиллмана, сказал как можно тише:

— Мне очень надо поговорить с вами наедине. Произошло нечто такое, о чем вы даже не подозреваете.

— Может быть, пойдем в библиотеку? — предложил ему Хиллман.

— Если вы разрешите, я продолжу, — снова вмешался я. — Мы ведь можем так же хорошо поговорить и здесь. Я не хотел бы слишком далеко удаляться от миссис Хиллман.

Молодой человек повернулся и посмотрел на меня как потерянный, но в то же время и с облегчением. Он понял, что я знал.

Я подумал, что Хиллман тоже знает. На это указывало предложение, сделанное им Сюзанне, а его признание, что он настоящий отец Тома, объяснило мне мотивы. Хиллман прислонился к стене около дверей, крупный и загадочный, как статуя, полузакрыл глаза и приготовился слушать.

— Ты возил ее к отелю «Барселона», Дик? — спросил я.

— Да, сэр. — Он стоял, высоко подняв одно плечо и наклонив голову к другому, будто собирался что-то писать. — Но я понятия не имел, что у нее в голове. Я и сейчас не знаю.

— Кое-что ты, наверное, знаешь. Иначе к чему вся эта таинственность?

— Она сказала, что я должен взять на время машину, что они позвонили и требуют еще денег, а шкипера сейчас нет, так что деньги придется отвезти нам. Мы должны держать все в тайне от полиции, а после она сказала, что я не должен вообще никому ничего рассказывать.

— И ты поверил тому, что она сказала?

— К-к-конечно.

— Когда ты начал сомневаться?

— Ну, я никак не мог понять, где она держала всю наличность. Она говорила, что в своей корзинке, она несла с собой большую корзинку для вязанья, но не похоже было, чтобы там лежали деньги. Я не видел никаких денег.

— А что ты видел?

— Я вообще ничего не видел. — Волосы упали ему на лоб и лезли в глаза. — То есть я хочу сказать, что видел этого человека, этого челов-в-века, когда он вышел из гостиницы, потом они обошли ее, исчезли из виду, и я услышал крик.

Он держал себя рукой за горло.

— Что ты сделал?