Омуты и отмели

– Ничего себе. – Митя задумался, пытаясь представить себе, как это возможно осуществить технически. От Мусиных рассказов он опять начал возбуждаться, и его рука потихоньку поползла по ее разгоряченному телу вниз.

– Что это ты такое делаешь? – Муся перехватила его руку.

– А я решил испробовать один из твоих «других способов». Я тоже хочу, чтоб ты кричала.

– Сейчас, подожди! Мне надо сбегать.

– Куда?

– Ну, Митя! Куда! В ванную!

– Слушай, а может, попробуем? На стиральной машине?

Маруся засмеялась и вырвалась от него:

– На стиральной машине! Да для этого лет двадцать практиковаться надо! Это высшая лига! А мы с тобой пока еще младшая группа детского сада. Давай, готовься! Вернусь – тренироваться будем…

Они не спали почти всю ночь.

А когда проснулись около двух часов дня, страшно голодные, вдруг оказалось, что Маруся просто катастрофически поглупела: Митя заморочил ей голову, и она поверила, будто в доме и правда нет никакой еды и ей придется сейчас готовить обед!

– Муська! Что с тобой? Раньше у тебя было чувство юмора.

– Мить, я совершенно перестала понимать, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно…

Еды оказался полный холодильник.

– Слушай, почему это салаты гораздо вкусней на второй день?

– Ага, стоя, и столовой ложкой из банки! Митя, сядь ты, поешь нормально. Вот же тарелка.

– Да ну, мыть потом…

Они долго хохотали, разбирая шуточные подарки, читая эсэмэски и электронные письма от друзей и родственников.

– Ну, Стивен! – Митя покачал головой. – Вчера еще прислал: «Помощь не нужна? А то звони!»

Идти никуда не хотелось: на улице было жарко, а тут работал кондиционер, и они решили лениться – свили себе гнездо на диване, сначала разговаривали, а потом затихли, приткнувшись друг к другу. И все вокруг затихло, словно само время и пространство свернулись вокруг них, оберегая и лелея. Муся перебирала воспоминания, уходя все дальше в прошлое – в то прошлое, которое теперь называлось «до пожара».

Пожар изменил всех, разделил жизнь на две половины и заслонил собой предшествующие события – вспоминать некоторые Мусе было неприятно и даже стыдно: «Боже, как я доводила Митю!» Она не забыла то объятие и поцелуй в коридоре после ссоры и долгой разлуки: именно тогда их роли определились окончательно и навсегда, и как бы Муся ни пыталась трепыхаться, всем – и ей первой! – было ясно, что она глупая маленькая девочка, избалованная и капризная, а Митя – взрослый. С тех пор она сильно изменилась и уже давно не была такой капризной, но Митя так и остался главным. «Он меня победил, – думала Маруся. – И как это ему удалось…»

– Митя, а ты о чем сейчас думаешь? – Митя вздрогнул. – Ой, ты заснул! Прости…

– Задремал что-то, – он потянулся и обнял Марусю. – Что ты говоришь?

– Да так, ничего…

Муся посмотрела в медовые Митины глаза и хотела было что-то спросить, но не решилась, а Митя чуть нахмурился, и Маруся опустила ресницы – ей вдруг стало так грустно, что захотелось плакать. Митя поцеловал ее, но в поцелуе тоже ощущалась некоторая горечь, как нотка полыни в меду. Словно легкая темная тень проскользнула между ними. Митя открыл было рот, но ничего так и не сказал. Молчание длилось и длилось, постепенно подмерзая по краям, как лужица, зарастающая льдом.

– Марусь…

– Митя, не надо! Я поняла! Я поняла, что ты… Что я… не первая у тебя! Только надеюсь, это не Рита! – выпалив все, Муся сорвалась с места, но Митя поймал ее и опрокинул на спину, навалившись сверху:

– Ты что?! Ты с ума сошла? При чем тут вообще Рита?!

– Она кокетничала с тобой! Я видела!

Митя молча смотрел на нее.

– Пусти! Мне тяжело!

– Ничего, потерпишь.

– Ну да, да, да! Ты прав! Я тоже кокетничала с кем ни попадя у тебя на глазах! Ты поэтому?! Нет, не рассказывай, я знать ничего не хочу! Когда это было?

– Маруся! Это было еще до пожара. До сеновала. Зимой, на Рождество.

– На Рождество! Так вот почему ты… И кто она?

– Это Стивен устроил.

– Стивен! Старый сводник! Могла бы догадаться, что без него не обошлось!

– Я его попросил. Потому что…

– Потому что я тебя достала!

– Да.

Вообще-то это Стивен заговорил с Митей: он прекрасно видел, что происходит, да и Марина просила помочь – вы почти ровесники, быстрей общий язык найдете. Стивен был старше Мити всего на три года, но словно на целую жизнь: он очень скоро разобрался, что именно нравится девушкам. Темперамент горячий, так что Марина даже боялась думать, какой образ жизни ведет ее любимчик Стёпик. Он чуть не со школы играл по каким-то клубам в составе джаз-группы, зарабатывая приличные деньги. Первой об этом узнала Рита – когда Марина ругала ее за позднее возвращение домой (вернее, раннее, поскольку та вернулась под утро), Рита заложила Стивена:

– Конечно, как я, так во всех грехах виновата! А как твой обожаемый Стёпик, так ему все можно!

Марина всполошилась, но Стивен быстро ее успокоил, познакомив с музыкантами, и даже пригласил в клуб, где все оказалось очень прилично: солидные люди слушали джаз. Стёпик был очень скрытен и свято хранил все доверенные ему тайны, но и своих никому не открывал, даже Марине:

– Мама, не волнуйся! У меня все хорошо.