Омытые кровью

Хотя в Углеградске ситуация куда более здоровая. Стараниями Раскатова и руководства шахтоуправления зарубежное влияние выметено железной метлой, контакты с зарубежными специалистами сведены к минимуму, декларируется опора на внутренние силы и технологии, что уже начинает получаться. Кстати, об этом говорил мне и инженер Ветвитский на прошлой неделе, когда я брал у него очередную книжку.

Вспомнив об этой книге, я невольно улыбнулся. Это был буквально на днях вышедший в издательстве ЗиФ сатирический роман «Двенадцать стульев» о поисках незадачливыми жуликами спрятанных сокровищ. На него я потратил всю ночь и пришел на работу не выспавшийся, но довольный. Идеологически, конечно, роман на грани ходит. Но погоня за сокровищами, которая там описана, – это прямо наш Атаман и зарытое золото. Когда мы его шлепнем, тоже можно будет роман написать.

Закончив с газетой, я вскоре перешагнул волшебную линию – порог отдела, за которым меня всегда ждали с нетерпением многочисленные проблемы. Тут запас утренней бодрости улетучивается моментально.

И, похоже, сегодня проблемы атаковали меня сразу, без объявления войны.

– Товарищ Большаков, – бодро уведомил меня постовой. – Вас вызывает начальник окротдела. Срочно.

– Командира приказ – закон для нас, – с улыбкой процитировал я старую солдатскую присказку и направился в кабинет руководства.

Я уже приготовился к стандартной профилактической порке – не от злобы, а лишь бодрения ради, которые периодически практиковал Раскатов. Но он неожиданно принял меня весьма ровно.

– Читай. – Через стол он протянул бумагу с подписями. – Тебе ценный подарок за решительность и героизм.

Значит, это пока не проблемы, а всего лишь доброе внимание вышестоящего руководства лично к моей персоне. Карьеристскую сторону моей натуры это радовало, но армейский опыт подсказывал, что и от благосклонности, и от гнева начальства лучше держаться подальше.

Раскатов свою долю пряников и колючек получил сразу после того, как мы отчитались о проведенной операции. Ему вынесли благодарность за ликвидацию толпы бандитов, а следом устроили нагоняй за то, что среди них не было самого Шустова. Но в целом разговор уже не шел о преступной бездеятельности. Результат был налицо, хоть и не окончательный. И нам давали возможность реабилитироваться. Но Атаман все равно должен быть пойман или уничтожен.

При этом о камне, то есть о золоте преткновения, в полпредстве даже не заикались. Считали это сказками, что даже к лучшему. Не было ажиотажа, контроля, требований. Нам давали возможность целенаправленно и без суеты работать.

Гибель заместителя начальника отдела восприняли наверху тоже спокойно. Погиб при исполнении. Герой. Войны без потерь не бывает. Торжественные похороны и обелиск со звездой. И все, оставим скорбь позади. Надо двигаться вперед.

– А что за подарок? – поинтересовался я.

– Наградные часы, – пояснил Раскатов.

– Что, опять?! У меня уже двое еще по службе в РККА!

– Откроешь часовой магазин, – хмыкнул начальник.

– Это приказ или пожелание?

Раскатов улыбнулся, притом достаточно доброжелательно, и махнул рукой:

– Ладно, не морочь голову, Сашок. Иди работай. Думай, как с Атаманом воевать будем. Иначе действительно обоим придется в торговлю идти. Грузчиками.

Работать так работать. Ко мне как раз для этого занятия вскоре заявился сотрудник милиции – статный красавец в белой форме, идеально вычищенных сапогах. Принес он с собой запрошенные нами документы.

Мы с ним принялись разбирать бумаги по приезжим, выехавшим, зарегистрированным. Начав эту работу, я тут же стал сильно сомневаться, что таким образом нам удастся выявить эмиссара зарубежной разведки. Людей приезжало много. Даже слишком много. Залезть им в голову или проверить сразу подлинность их документов, целей приезда практически невозможно. Я слал проверочные запросы с утра до вечера, но ответы придут не скоро.

– Сколько же их мигрирует! – возмутился я, глядя на очередную толстую пачку документов.

– Да куда больше, чем в прошлом году, – заметил милиционер. – Народ снимается с мест. Куда-то едет. Не сидится ему на одном месте. И это очень плохо.

– Почему? – поинтересовался я.

– Да обычно движение это начинается к сильным общественным потрясением.

Вот и он о том же. Не меня одного давит растущее напряжение вокруг. Будто набухает грозовое облако над страной.

Этот же печальный хор в тот же вечер поддержала своим тонким голосом и Варя. Я провожал ее с работы домой. И настроение у нее было какое-то задумчивое.

– Что пригорюнилась, красна девица? – спросил я. – Аль не мил тебе добрый молодец?

– Да ты ни при чем, – вполне серьезно ответила она. – Мысли разные так и гуляют в голове. И тоска какая-то.

– Откуда в столь светлом создании столь темные мысли?

– Тебе бы все шутить, Саша!.. Понимаешь, тяжело мы с тобой жили. А ведь так хочется, чтобы со временем все становилось лучше. А становится только тревожнее.

– Это ты про что?