Он – Форс

«Он бы не стал задумывать ничего такого, что привело бы к заведомо печальному исходу. Если ставки по спасению Маргариты ради счастья моего отца были бы слишком высоки, Крей не стал бы ввязываться в этот план…»

Примерно так я размышляла, пока насильно заставляла себя глубоко дышать, пока топтала подошвами кроссовок обочину незнакомой дороги. Мне казалось, здесь тихо, слишком тихо – возможно, потому что закрытая зона, потому что дыбом на запястьях от страха волосы. Мы уже въехали туда, куда не положено. «Может, положено Девентору, но уж точно не человеку, если только не арестант, которого собираются поселить в собственных сновидениях».

Прошла минута, вторая, третья – Форс меня не торопил. Он умел быть терпеливым. Я же постепенно успокаивалась.

«А. Он не стал бы подвергать меня опасности, включая возможные наказания. Значит, обойдется без них».

Хотелось в это верить.

«Б. Он знает то, чего не знаю я – нужно расспросить о деталях».

«В. Он прав. Если к отцу вернется Маргарита, это будет совершенно другая история, и в „кругосветное путешествие“ я отправлюсь с легким сердцем».

Действительно ли все это возможно?

Густо пахло хвоей; начинало пригревать солнце.

Успокоившись, я вернулась в машину, заняла свое место, обронила одно слово: – Рассказывай.

– Девентор не может войти к заключенному, это запрещено законом. Плюс ко всему фон Девентора моментально собьет иллюзорный мир, наведет на него помехи, поэтому входить могут только «специалисты». Настройщики, если хочешь…

– А я?

– А человек может. Нет такого закона, который бы это запрещал.

– Его попросту не продумали, потому что не подозревали, что кто-то попытается?

– Верно. Но наш с тобой симбиоз это позволит. Я проведу тебя внутрь, ты войдешь в камеру.

Я жевала свои губы, натужно размышляла.

– А почему у меня будет только пять минут?

Крейден тяжело вздохнул.

– Как только в иллюзии появляется объект, не соответствующий этой иллюзии, мозг арестанта начинает «закипать». Как начал бы и твой, возникни перед твоими глазами, положим… демон с крыльями и огненным хвостом. Улавливаешь?

Я улавливала, и Крей продолжил:

– За эти пять минут, любым доступным тебе способом, ты должна будешь убедить Маргариту в том, что ее мир – вымышлен. И что за дверью, куда она должна шагнуть добровольно, находится мир настоящий.

– Меня не повяжут за это?

– Нет. Потому что ты не нарушаешь закон, который не написан.

– Я не про себя, я про выход Маргариты… Не получится ли так, что ее сразу же вернут обратно?

– Нет. – Короткий ответ, лаконичный. Вероятно, Форс продумал и это. – Закона о помещении «сбежавшего» объекта под стражу дважды не существует тоже.

– Потому что никто не сбегал? – догадалась я.

– Верно.

– Тебе бы быть юристом… Ты в этом тоже хорош – в обходе написанных и ненаписанных законов.

Мужчина слева от меня улыбнулся, и внутри сразу стало теплее. Жаль, продержалась его улыбка недолго, ее вновь сменила серьезность.

– Напомни ей про Девенторов, про то, как ее забрали. Сейчас этот фрагмент ее памяти затерт, но упоминание об этом сорвет заслонку. – Звучало дико. – В ее «сне» сейчас нет Девенторов, в иллюзиях они отсутствуют. Но она о них знает. В подсознании…

– Хорошо. – Все равно боязно, все равно страшно. – А что, если за пять минут я не справлюсь?

– Тогда она сойдет с ума. Продержится в состоянии нестыковки фактов слишком долго.

«Вскипит мозгом, как яичница».

От подобной прямоты мне легче не стало.

– Я… ее убью… если не справлюсь, да?

– По сути, да. Потому что вернуть ей счастливый мир будет невозможно.

– Значит, это риск.

Для меня – очень большой.

– Это риск, Ви.

«Думай».

Стало вновь зыбко. Не хотелось брать на себя ответственность такого масштаба. Но и шанс вернуть человека назад в общество выпадает не всякому.

– А как мы объясним ее возвращение людям? Они начнут подозревать…

– Не начнут. Слухи есть, когда нет объяснений. У Маргариты будут документы о том, что она проходила длительное реабилитационное восстановление в одной из клиник, где лечила депрессивное расстройство.

– И клиника это подтвердит?

– Не сомневайся. Все печати будут настоящими.

Да уж, если Форстон что-либо продумывал, то продумывал основательно.

– Получается, нам позволят вывести Маргариту наружу другие Девенторы, а ты сможешь сделать ей документы. – Всё как по маслу. – Значит, дело за мной?

– За тобой.

– А тебя самого не накажут?

– Возможно. Но, полагаю, не критично. Не думай об этом.

Мне показалось, что за кадром не прозвучало могущественное слово «отец» – понять бы еще, друг ли отец-Девентор Крейдену или недруг?

– Я… – Я никак не могла решиться. Какой из меня специалист по выведению людей из иллюзий? – Очень страшно. Скажи, а ты не видишь будущего? Получится у меня?

– Не вижу, – отозвались сбоку мягко, – этот момент еще не определен.

Черт…

Спустя пару минут, за которые я искусала губы, меня спросили:

– Так ты будешь пробовать?

Руки холоднее льда. У меня одна попытка, и это отнюдь не компьютерная игра, где всегда можно «откатиться» назад. Но неподвластной логике решимостью я отличалась всегда, и потому, несмотря на трясущиеся пальцы, ответила: – Буду.