Он меня погубит

Я прихватил ее у корней волос и задержал член подольше, со стоном о щеку потерся. Она остро зубами по стволу прошла, а потом принялась сосать: меня в бурю, в вихрь затянуло, где только пошлые шлепки и хриплые стоны. Мышка темп увеличивала, втягивая меня в себя, а бедра непроизвольно вбиваться в нее начали. Раз, два три – я потерял себя окончательно. Четыре, пять – и кончил в нее, все до капли. Мелена сглотнула и облизнула губы. Это в минете самое сексуальное: когда твоя женщина не брезгует тобой. Это сразу второй оргазм, только эмоциональный.

Мышка поднялась и оправила сарафан. И что это она удумала? Типа под меня косит: потрахались обезличено без лишних телодвижений. Я еще не закончил. Только размялся. И она не кончила. Непорядок.

– Мы только начали, мышка, – поймал ее снова, привлекая к себе, губы ее сочные покусывая. – Какая ты горячая, – задрал юбку и пальцами по набухшим и насквозь промокшим нижним губкам провел.

Ее балкон выходил на бирюзовую гладь моря, и, мне кажется, я даже видел, как тетя Дора понесла свое тело в соленые карибские объятия. И вполне вероятно, что нас тоже видели, но лично мне вот вообще пох… неважно, в общем.

Я повернул мышку и медленно погладил по спине: она мягкой волной прогнулась, отставляя аппетитную задницу. Вся блестящая от смазки, розовая, набухшая, распустившийся весенний цветок просто. Я присел, развел шире гладкие бедра и коснулся языком возбужденной кнопки.

– Ах… – простонала Мелена, качнувшись мне навстречу. Я кружил языком по всей промежности, а пальцами долбил в обе дырочки, и мышка везде давала, сама насаживалась, чтобы глубже, сильнее, острее. У меня член снова сталью налился и требовал принять его в игру. Пора кожа к коже…

Я поднялся и рывком подхватил мышку на руки. Дочь спала. Родители делом занимались.

– Я хочу тебя, Марк, – прошептала Мелена, когда я содрал с нее платье. – Сними эти чертовы джинсы и трахни меня наконец!

Я накрыл ее тело своим, и она тут же обхватила меня ногами, сама член направила и подалась вперед, обхватывая горячими стенками. Узкая, такая же узкая.

Не было плавности и тягучести, только резкие быстрые толчки и сдавленные стоны. Мы трахались тихо, губами сдерживая накатившее безумие, но двигались жестко: я вколачивался в нее, она до красных борозд мне спину вспарывала. Я на мгновение приспустил темп и поймал губами сосок – давно хотел это сделать. Мелена выгнулась дугой. Чувствительная стала. По нёбу прокатилась сногсшибательная сладость, ни на что непохожая. Вожделение в голову ударило дико, подстегивая. Я обхватил ее бедра и начал насаживать на себя, возбуждаясь от вида крепких сисек, ударявшихся друг о друга. Эстетический оргазм просто. Мелена кончила, закусив ребро ладони, а я, подхватив ее под спину, прижался к губам, в поцелуе сладком растворяясь. Две секунды, и я догнал ее. Вжался так, что не оторвать. Моя.

– Я же говорил, что мы тихо, – шепнул на ухо, укладывая Мелену на себя. Она прижалась ко мне, потом потянулась к губам и как-то отчаянно страстно поцеловала. В поцелуе терпкая горечь, а в глазах грусть. Мышка поднялась, нашла платье и на меня посмотрела смело:

– Марк, я ухожу от тебя.

Вот это нихера себе…

– В смысле? – шикнул я. – Вот прямо сейчас? – и обвел ее обнаженную фигуру в воздухе. Мышка вспыхнула и быстро надела платье. Она вышла на террасу. Я, натянув джинсы, тоже.

– Нет, и это не обсуждается, – сказал сразу, как закрыл дверь.

– Я не спрашиваю разрешения, – невыносимо мягко ответила Мелена, – а ставлю в известность.

– Ну какого хрена, а? – не выдержал я. – Зачем идти на дурацкий принцип?

– Марк…

– Да, я гребаный мудак. Я не должен был так говорить: ты не шлюха и я никогда не смог бы отобрать у тебя ребенка. Я признаю.

– Это уже не важно. Я давно простила тебя. Если бы не ты… – И она часто заморгала, прикусив губу. – Я всегда буду благодарна тебе. И ты всегда будешь отцом Кити. Всегда.

– Да не хочу я быть только отцом! Я тебя хочу! Вы мне обе нужны!

– Марк…

– Ты моя, Мелена, – я отметал все возражения и доводы. – Мы нужны друг другу. Мы оба знаем это.

– Ты меня не слышишь.

– Потому что ты говоришь ерунду!

– Ты меня спас из одной клетки, чтобы в другую посадить?

Я дернулся от справедливого укора. Мне тошно было, что она сравнила меня со своим ублюдком отцом и подонком мужем.

– Ты чего хочешь? – взорвался я. – Чтобы я отказался от тебя и дочери?!

– Один раз ты от меня уже отказался, – прошептала, а словно с размаху на грузовике в меня въехала.

Я столько раз обижал ее, катком проходился по сердцу и солью посыпал любовь ко мне, а мышка все прощала и ко мне тянулась. Верила, что меня еще можно спасти. Теперь я хочу ее любви, нежности хочу, а Мелена отталкивает меня. Не верит мне больше.

– Я принадлежала отцу, мужу, теперь тебе… Марк, я хочу принадлежать себе! Я хочу наконец понять, кто я такая! Взять ответственность за свою жизнь! Без оглядки на мужчин!

Мы застыли, опустошенные правдой. Вот так, Марк Нортман, за все, блядь, нужно платить. Я это часто повторял другим, теперь платить придется мне.