Читаем Он меня понимает (СИ) полностью

- Фэллы, фаф фя фефя фофофю? – Прошамкала Мирда, делая жалобные глазки и демонстративна дёргаясь, пытаясь сорвать кран. Ни то, ни другое эффекта не возымело! Ванна всё же была рассчитана на злых после дипломатических переговоров драконов... Как и я, хе-хе!

- Ответ прост! – рассмеялась я.

Врубив кран так, чтобы стекала едва тёплая слабая струйка, я легла на свою дракошу и расправила крылья, опираясь ими об бортики ванны – длины их, к счастью, хватило. Прижимая грудь Мирды ко дну, я полезла вперёд и остановилась, только нависнув над её головой и подставив собственную под приятную струйку. Х-о-о-орошо! Хвостом своим я потянула хвост Мирды на себя, быстро выпустив и снова сжав его, чтобы теперь меня касалась только намокшая кисточка.

- У тебя ведь есть собственная отличная мочалка, – сказала я своей пленнице прямо в мордашку. – Так помой же меня ею! Как следует!

Я сдвинулась назад и села на задние лапы Мирды, перехватив её хвостик в свои передние. Пошевелив коготками кисточку, я направила её к себе и насладилась её приятной дрожью. О... Как же быстро она на меня реагировала... Я уже чувствовала неодолимый жар под животиком, чуть ли не нагревавший воду, затекавшую в раскрывшиеся створки, вокруг которых колыхалась золотистая шёрстка, ещё более мягкая под водой. И сам животик, на который я оглянулась – не такой поджарый, как у Мирдала-самца, а округлый, с длинным росчерком ложбинки в шерсти, пересекавшей пупочек... И, что самое интересное, более чётко выраженная грудка с пушистым меховым воротничком, который наверняка скрывал под собой что-то интересное!

Загладивший по моему телу хвостик, затеревшийся кисточкой, позволил мне полностью оценить и собственные очертания. У хищницы они были гораздо более стройными, чем у кобылок, с хорошо выраженной талией и гибкими лапками, причём копытца на задних никак не портили мою фигуру и даже не лишали мой облик грозности. А может, и прибавляли её, если сравнивать меня с Инанной!

- Пфе! – Мирда, наконец, смогла выплюнуть из пасти мочалку. – Наверное, ты не слышала историю о том, как Инанна свергла Герусет?

- Это моя любимая сказка на ночь, – промурлыкала я. – А ты что, хочешь так же?

- Я...

- Вдохни глубже! – перебила я свою самочку. И врубила кран на полную мощность, так, чтобы ванная наполнялась как можно быстрее. Мирда заголосила что-то жалостливое, но я прекрасно знала, что для драконницы это – всего лишь маска. Вскоре мольбы оборвались, зато пришёл черёд попытки успокоить дыхание. Поймав Мирду на выдохе, я внезапно положила лапки на её грудку и прокричала:

- Время вышло! – Одновременно надавив на драконницу и погрузив её под воду. Бешено мечущийся хвостик стегнул меня по лапам.

Да, конечно, ловить на выдохе – это жестоко... Но так я хотя бы уравнивала шансы с собой, наверняка менее опытной в таких делах. Да и не давала защекотать себя пузырьками – тут не джакузи!

Грудка драконницы оказалась очень мягенькой... И почти не чувствовались рёбра, как если бы держала кобылку, у которой железы находились с другой стороны туловища, были мельче и притом более объёмными, а не широкими и относительно плоскими, как у драконесс. Скосив глаза на почти дотянувшуюся носиком до поверхности Мирду – как она мило выглядит, как жалобно тянется! – я улыбнулась и помяла пальчиками, слегка сжимая, почти незаметные под очень густой шерстью выпуклости, начав невольно ёрзать на бёдрах теревшейся об меня в вырываниях самочки. Золотые крылышки захлопали по воде, как у взлетающей лебедицы, хвостик попытался обвить мне шейку, лапки тщетно зацарапали воздух и воду.

Продолжая разминать грудь этой прекрасной самочки, я пустила в дело хвостик, ещё не слишком отяжелевшей от воды, и сохранивший прекрасную щекотливость. Присев на Мирду и удерживая её, я пустила хвостик в ход, проводя им по животику драконочки... И по тому, что было ниже! Ах, как она заметалась, как начала выгибаться от наслаждения и страха! Казалось бы, мы уже должны были привыкнуть к нашим “играм”, но удушение всегда сопряжено с риском, что партнёр (или партнёрша) пропустит важнейший момент... Впрочем, я знала, на что способны лёгкие Мирдала, а потому была уверена, что и его самочья форма выдержит больше минуты. Усиленно задвигав хвостиком, я легла на Мирду, перенеся лапки на её плечи и приткнувшись к соскам драконницы мордахой, чтобы она ощутила остроту моих клыков и не вырывалась. Не получилось – Мирда всё равно билась, силясь скинуть меня и вдохнуть.

- Нет, так не пойдёт! – засмеялась я. – Та-ак я тебя не выпущу! “Как ни журчите, ручьи быстротечные – не шелохнёте замшелый валун...”

Перейти на страницу:

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары