Он - мой лёд

- Тогда я ничего не понимаю, - Анохина по-прежнему смотрела на меня. Вдумчиво, пристально. Поняла, что всё становится слишком сложным? Скорее всего, поняла. - Несколько дней назад ты говорила мне, что ненавидишь его. А теперь что? Если причиной тому, что ты легла с ним в постель, не шампанское, тогда что? – спросила она и умолкла, но потом всё-таки добавила негромко, с осторожностью: - Он принудил тебя?

- Нет, - ответила я и отвернулась, потому что смотреть Машке в глаза мне не хотелось.

Стыдно не было, но и выдержать её взгляд оказалось выше моих сил. Потому что она была права. Вот только ответить ей мне было нечего.

- Понятно, - Анохина тоже поднялась. Подошла к столику, где стоял чайник и, налив в стакан воды, развернулась ко мне. Сделала пару глотков и оперлась о столешницу ладонью. Весь вид её выражал неодобрение. - И что? Он наутро запел тебе любовные серенады?

- Нет, - повторила я уже с невесёлым смешком. – Наутро он заявил, что только этого и добивался. Что хотел меня и получил своё. Повторить предложил…

- Вот же скотина! – всё-таки не сдержалась Машка. Поставила стакан рядом с чайником и подошла ко мне. – Я с ним поговорю. Хватит. Пора… - она было развернулась в сторону двери, но я успела схватить её за рукав кофты.

- Нет, Маша, - снова развернула подругу к себе и, глядя на неё, повторила, качнув головой: - Нет. Ты ничего ему говорить не будешь, поняла?

- Но…

- Нет, - сказала в третий раз и разжала пальцы. Маша осталась стоять на месте. Так мы и смотрели друг на друга. – Не хочу лишний раз давать ему повод, что для меня это что-то значит.

- А для тебя это что-то значит? – спросила Маша негромко.

Упрёка в её голосе уже не было, равно как и во взгляде. Скорее некоторая осмысленность. Первые эмоции схлынули, оставив за собой понимание – то, что случилось, уже случилось. Исправить этого нельзя. Что же до остальных вопросов… Как я могла сказать ей хоть что-то, если сама ничего не понимала? Если мысли, чувства, противоречия, коих во мне с каждым днём становилось всё больше, туго сплелись в клубок, распутать который я была уже не способна?

- Я не знаю, - призналась честно. – Знаю только, что этот месяц лёгким не будет. Но я справлюсь, - посмотрела на Анохину уже с уверенностью, решительностью. – Справлюсь, Маш. А потом мы вернёмся в Штаты, и всё будет по-прежнему.

- Тебе не всё равно, - сделала вывод Машка. Губы её тронула невесёлая усмешка.

Возражать я не стала. Мне действительно не было всё равно. Хотя бы потому, что я всё ещё чувствовала горечь. Всё ещё слышала отзвук жёстких слов Тимура и как будто ощущала на себе его пренебрежительный взгляд. Первый опыт, первый мужчина… Первый соблазн и разочарование. Далеко не первое, но настолько болезненное, что я знала – не забуду. Не забуду ещё очень долго.

- Пообещай мне, что ничего ему не скажешь, - попросила я. – Я просто переступлю через это. Было и было.  Всё, давай закончим на этом.

- Делай, как знаешь, Ольк, - просто сказала подруга. – Жизнь-то твоя. Только не мешай её с работой, хорошо? Сосредоточься на подготовке к чемпионату.

- Именно это я и собираюсь сделать, - теперь уже я взяла Машку за руку. – Спасибо тебе. Если бы я продолжала держать всё в себе… - Страдальчески глянула на неё и, разжав пальцы, предложила: - Может, чаю выпьем?

Неожиданно Маша хитро улыбнулась. Сама включила чайник. В глазах её блеснуло лукавство, заплясали весёлые дьяволята.

- Что?

- Как он тебе? Богданов?

- Маша! – чуть повысила я голос, чувствуя, как на щеках выступает румянец. Стоило вспомнить губы Тимура, большие горячие ладони на обнажённом теле, его шумное дыхание и низкий, хриплый шёпот, сердце пропустило удар, а к лицу прилила краска. Мне и говорить ничего было не нужно – Машка и так всё поняла.

- Задница у него, что надо, - хмыкнула она. – Мерзавец он ещё тот, но, чёрт…  Красавчик. Этого у него не отнять.

- Вот и забирай его себе! – отозвалась я. Сильные плечи под моими ладонями, губы на шее, на плече…

- Нет уж, спасибо, - Машка поморщила носик. – Мы его оставим для Каримовой. Отличная пара – мерзавец и отъявленная стерва.

Я не удержалась от улыбки. Удивительно, как в Машке уживалась абсолютно взрослая серьёзность и безбашенная непосредственность. Настроение она умела поднять мне, как никто другой. Всего несколько минут назад я чувствовала себя разбитой, сейчас же смотрела на неё и понимала – я действительно переступлю через то, что случилось между нами с Тимуром. Тешить себя иллюзиями, что это окажется просто, я не собиралась, но знала – я справлюсь.

Чайник, зашумев, отключился, и Маша взялась было за чашки. Тут же поставила их обратно.

- Так, чай откладывается, - как будто опомнилась она. Я чего пришла-то, Рудов требует тебя на лед.

- Уже?

- Да, он там что-то придумал для вашей короткой программы и, пока наше время не вышло, решил опробовать. Паша уже ждет тебя на льду.

- Хорошо, идем, - взяв с дивана олимпийку, я решительно направилась к двери.

Переговариваясь, мы почти дошли до катка. Свернули в ведущий ко льду проход и тут же увидели стоящих возле льда Рудова и… и мою маму.