Он не хотел предавать

Юрий Малышев подключился к расследованию этого дела на самом последнем этапе, когда Кричевская уже сидела в Бутырке, а ее подельник Леже пребывал в бегах. Мочалов не удивился, когда однажды к нему пришел скромный, приятный в общении молодой человек, представился, сказал, что у Интерпола есть своя заинтересованность в поимке Лежнева-Леже и что в связи с этим он, старший лейтенант Юрий Малышев, подключается к расследованию этого дела. В связи с чем согласовал с Мочаловым свой визит в следственный изолятор к Любови Кричевской.

Но ни тогда, ни позже — когда во время суда над Кричевской обвинение стало разваливаться, а свидетели вдруг резко стали менять показания — Мочалову не приходило в голову заподозрить лейтенанта Малышева в предательстве. И только когда все уже было кончено, битва проиграна, Мочалов впервые взглянул на персону Малышева под другим углом…

«Встретимся в аду, любимая»?

Через два дня Малышев застрелился. Следователь этого не знал, как не знал и того, что Малышев во время своего активного расследования числился в отпуске и никакого поручения руководства НЦБ Интерпола на вмешательство в дело Кричевской не имел. Мочалов узнал эти факты от Гольцова только сейчас, сидя в тени синего тента.

— М-да, — только и сказал Мочалов, вздохнув и зябко поежившись при мысли, что сам бы мог оказаться сейчас на месте Малышева (тьфу-тьфу!). — Такая кому хочешь запудрит мозги.

Он вспомнил зеленоглазую ведьму, закинувшую ноги на стол. Всплыли перед глазами черные ажурные резники ее чулок и обнаженная тыльная сторона ее бедер, наверняка нежнейших, шелковистых, а если по ним провести рукой, то в мелких пупырышках наэлектризованной кожи…

Следователь даже слегка дернулся от воспоминания. Если бы мадам Любовь сразу не выплеснула ему на голову ушат с помоями (да что там помои! со змеиным ядом!), кто знает — не украшал ли бы теперь траурный портрет самого Мочалова фойе родного казенного дома на Таганской?

— Одного не понимаю, — чтобы отвлечься от соблазнительного образа, спросил Мочалов, — как они могли так быстро сойтись? Неужели за один допрос? Все-таки она в тюрьме и поле для маневра у нее не то, да и внешние данные проигрывают — это же Бутырка, а не ночной клуб… Черт, в самом деле — как?

Гольцов опустил глаза. Мочалов ничего не заметил по лицу собеседника — открытому и простому, и Георгий надеялся, что следователь ни о чем не догадался.

— Так что свидетели? — напомнил Георгий, переводя разговор на другую тему. — Отказались от показаний?

— А то как же! Все до единого. В один голос пели Кричевской здравицы, — хмыкнул Мочалов.

Свидетелей, рассказал он, было трое: сторож из строительного вагончика, начмед станции «Скорой помощи» и домработница Завальнюка. Первым сюрприз преподнес сторож, кулацкая морда, хоть и полковник. На суд явился при параде, в военной форме, на вопросы отвечал — словно присягал на червленом стяге, как такому не поверить?

Ситуация со сторожем выглядела следующим образом: водитель Завальнюка, когда его спрашивали, как он мог не заметить на дороге бульдозер, отвечал, что внезапно перед машиной на дорогу выскочили мальчишки на велосипедах. («Это в одиннадцать-то часов ночи?» — иронично заметил Мочалов.) Водитель успел увидеть оранжевые огни перфораторов, резко повернул руль вправо — и это все, что он помнит…

Первым на место аварии прибежал сторож. По идее, если бы вправду какие-то сопляки на велосипедах катили по шоссе, сторож должен был бы их увидеть, далеко они смыться не могли. Но никогда, ни разу до суда над Кричевской, сторож ни словом не обмолвился о том, что в ночь аварии видел кого-то на дороге. А во время суда — бац! — сторож неожиданно заявляет, будто видел двух пацанят лет двенадцати-четырнадцати, которые с велосипедами в руках бежали со стороны шоссе через поле к кустам. Почему раньше не сказал? Не придавал этому факту значения, а теперь вот решился обнародовать.

Это свидетельское показание сильно сыграло на руку защите. Защита ведь пользовалась на суде показаниями Леже, которые взяли с него в больнице сразу после аварии. Ввиду промелькнувшей информации, будто между водителем и Кричевской существовали любовные отношения, у суда к показаниям Леже доверия и быть не могло. И вдруг — заявление незаинтересованного лица! Подтверждение показаний Леже! Даже если аварию на шоссе в самом деле спровоцировали неизвестные гавроши, то разыскать их спустя год не представлялось возможным. Были — не были? Информация из разряда недоказуемой.

Другой нож в спину обвинения: на суде домработница насмерть встала на защиту морального облика своей работодательницы, хотя прежде кое-какие интересные факты о любовных отношениях между Леже и Кричевской следователь из нее вытянул.

Остальные свидетели в ту же дуду дудели…

— Хотя, — добавил Мочалов, немного поколебавшись, — я более чем уверен, что этим соучастие Малышева не ограничилось.

Гольцов вскинул брови.

— Что еще?

— У меня нет доказательств, но я чувствую: Малышев предупредил подельника Кричевской об аресте. И Леже упорхнул.