Он не хотел предавать

— Да, на самом деле я белый и пушистый, — подтвердил Яцек. — Ну хоть выпить-то твоему следователю можно предложить?

— Можно? — переспросил гостя Георгий.

Олег Мочалов смущенно мотнул головой: валяйте, не сахарный.

— Это другой разговор, — подобревшим, тоном отреагировал Михальский.

Расположились на диване. Через пару минут спустился программист, сказал, что все поставил, компьютер качает, если что — зовите, и убрался восвояси.

— Итак, господа, — начал Гольцов, когда они остались втроем, — у меня две новости. Хорошая и плохая. С какой начнем?

Яцек и следователь ответили одновременно.

Мочалов:

— С плохой.

Михальский:

— С хорошей.

— Надеюсь, информация пока останется между нами, — глядя на следователя, предупредил Гольцов.

Мочалов утвердительно кивнул:

— Ладно, тогда начну по порядку. Это письмо от директора по связям с общественностью команды «Эрроуз». — Он протянул следователю распечатку.

«Уважаемый мсье Г. Гольцофф!

В ответ на Вашу просьбу предоставить Вам информацию о причинах пожизненной дисквалификации нилота «F-1» нашей команды Пьера Луи Леже сообщаю, что подобное решение принято на спортивном совете Федерации автоспорта в связи с выдвинутыми против Леже обвинениями в поведении, несовместимом с членством в рядах Федерации.

С глубоким уважением… мадам

С. Перриш».

— Три раза перечитал и ничего не понял, — честно признался Мочалов. — Что-то сильно скользко написано.

— Это не все. У Гошки главный козырь всегда в рукаве, — буркнул Яцек. — Не тяни кота за хвост. Гольцов, выкладывай!

— А это информация из банка данных Интерпола, — положил Георгий на стол следующую бумажку. — В феврале девяносто пятого года на шоссе Ницца-Канн наш Лежнев попал в аварию. Женщина, сидевшая с ним в машине, погибла. Факт преступления доказан не был, и все же случай попал в архив полиции как прецедент. Опытный гонщик на новеньком спортивном «феррари», в котором не было никаких механических неполадок, просто не справился с управлением и врезался в бетоноукладчик. Странно, согласитесь.

— Наркотики? — быстро сообразил Мочалов. — Колес нажрался?

— Чист как младенец. Ни грамма алкоголя, ничего. Именно поэтому и подозрительно. А через два месяца на совете Федерации Леже пожизненно дисквалифицировали. Спрашивается, за что?

— Значит, было что-то еще, что не вошло в официальные релизы, — предположил Михальский. — Они решили на всякий случай умыть руки.

— Логично, — подтвердил Мочалов.

— Вчера я позвонил в субрегиональное бюро Интерпола в Марселе, — продолжил Гольцов. — Они контролируют тот регион. Сегодня мне переслали официальную информацию, ну и кое-что удалось выяснить неофициально. Короче говоря, у нашего Лежнева была богатая поклонница. Немолодая. Правдивее сказать, старая. На двадцать лет его старше…

— Лихо!

— Незадолго до смерти старуха изменила завещание в пользу Леже. Доказать, что он ее убил, не смогли. Из приватного разговора со знакомым интерполовцем из Марсельского бюро я, между прочим, выяснил, из-за чего Леже сначала оправдали, а потом вышибли из команды. В двух словах расклад такой: накануне всей этой заварухи генеральный спонсор команды «Эрроуз» — французский мультимедийный концерн — должен был продать тридцать пять процентов своих акций «Лионскому кредиту». По совместительству президент концерна является руководителем команды. Он сильно протежировал Лежнева. Все скандалы в деловом мире имеют свойство вымещаться в дензнаках. Поэтому, как только Лежнев позвонил адвокату команды, тот связался напрямую с президентом…

— Шираком? — округлил глаза Мочалов.

— С президентом концерна. Тот понял, что, если утром разразится скандал, акции пойдут вниз, сделка не состоится… В общем, он ночью лично прибыл в отделение жандармерии, забрал Леже, договорился с родственниками покойницы — они не стали подавать в суд… Дело замяли. Но Леже так облажался, что делать ему в спорте стало нечего. Через два месяца ему вынесли приговор на Федерации о пожизненной дисквалификации.

— Однако, — заметил Мочалов, — дешево отделался.

— И наследство не оспорили? — спросил Яцек.

— Нет. Получил все сполна. Дом в Марракеше она ему оставила и еще что-то.

— Скотина…

— У меня возникает вопрос, — сказал Яцек, — а кто был инициатором убийства Завальнюка? Леже или Кричевская?

— Она, конечно! — воскликнул Мочалов. — Только она.

Михальский воздержался от высказываний. Вопросительно посмотрел на друга.

— А мне все же кажется, что Леже, — сказал Гольцов. — У него был криминальный опыт. У Кричевской такого опыта не было.