ОН. Новая японская проза

— Ты способен разговаривать, способен стоять. По расчетам, ты сможешь и ходить. А также — видеть и, надеюсь, обонять. Короче, ты можешь все, что только возможно. По мне это и означает, что ты — «родился». А теперь позволь спросить о твоих впечатлениях.

Это попробовало сделать то, что называется «думать». Скрестив руки на груди, прищурило глаза. Через некоторое время это ответило.

— Я, правда, не уверен, — добавило это, — правильный это ответ или нет.

— В любом случае, премного благодарен.

Профессор уставился на это, хлопая глазами, потом обошел вокруг, как бы оценивая свое творение.

— Странно! — сказал он. — Очень странно! У тебя на все очень необычная реакция. Чтобы понять, в чем дело, я должен со всем этим внимательно разобраться в лаборатории. Но прежде нужно сделать еще одну важную вещь.

— Что еще?

— Имя, я должен дать тебе имя. Не могу же я все время обращаться к тебе «эй, ты!» Когда ты рядом, можно и так, но если ты забудешь дома тетрадь с домашним заданием и мне придется звонить в школу, меня спросят: «Чей вы родитель?», а я не смогу ничего ответить! Но не беспокойся. У меня уже есть на этот счет соображение.

— Какое? — спросило это. Оно казалось весьма заинтригованным. А все потому, что до сих пор оно не знало, что кроме «робот» и «ты», есть еще и другие виды существования.

— Атом Стальная Длань, — сказал профессор. — Вот такое имя. Я решил, что назову тебя так. Может тебе и невдомек, но это очень, очень хорошее имя.

— Атом Стальная Длань? — это, повторяя за ним, произнесло свое имя.

Это не имело возможности судить, хорошее у него имя или плохое. Если все должны носить какое-то имя, значит и оно должно покориться общей участи.

— Все понял, — сказало это. — Меня зовут Атом Стальная Длань.

— Отлично, — обрадовался профессор. — Как бы там ни было, а ты родился. С этого момента тебе многому придется учиться. Впрочем, что это означает в применении к роботу, я понятия не имею.

Покончив с этим, профессор сказал:

— Чтобы тебя породить, я не спал несколько ночей подряд, к тому же уже поздно, утро вечера мудреней. И люди, и роботы должны ночью спать.

Выслушав его, это улеглось в постель и приготовилось спать.

— Профессор! — сказало это, когда профессор уже выходил из комнаты.

— Что еще?

— Мне кажется, я видел сон.

— Да ну! И когда же это было?

— Перед тем, как ты меня породил.

— Странно! Очень странно! Это имеет огромную ценность для науки! — профессор, уже не обращая внимания на это, в сильном возбуждении, о чем-то яростно сам с собой споря, выскочил из комнаты.

Оставшись один, Атом повернулся на бок. Комната терялась в сумерках, за маленьким окном простиралась глубокая тьма. Там — деревня Пингвинка. С завтрашнего дня я стану одним из ее жителей. Но Атом не чувствовал ни надежды, ни радостного возбуждения. Ведь профессор успел сообщить ему, что у робота нет обязанностей, нет развития, нет будущего. Узнав об этом, Атом спросил у профессора, зачем же, в таком случае, он его породил? Ведь если профессор прав, в его, Атома, существовании нет никакого смысла. На что профессор сказал, что этого он и сам не знает. Знаю только, что я тебя создал. Но мало ли еще чего мне приходилось создавать! Для всего искать причину не хватит никакого времени. Как только у меня выдается свободная минута, я спешу создать что-нибудь новое… Атом прикрыл веки. Все погрузилось в темноту. Он понял, что в его голове всплывают и исчезают бессвязные мысли. В то время я тоже видел сон, подумал Атом. Но тотчас появился профессор и с негодованием объявил: Роботы снов не видят! И все же, в то время, прежде, чем я проснулся, прежде, чем меня разбудил профессор, я без всякого сомнения видел сон. И что же это был за сон? — спросил профессор. — Допустим, тебе и вправду приснился сон, но ты никогда, никогда не сможешь его вспомнить! В тот момент, когда Атом заметил, что впервые в своей жизни начинает «засыпать», он уже был охвачен глубоким сном.