ОН. Новая японская проза

Для нас не вполне понятно, каким образом игнорирование может быть наказанием, но в Японии, где коллектив — это всё, быть игнорируемым коллективом — это все равно, что стать безжизненным, никчемным предметом, потерять всякое человеческое достоинство, получить отказ в самом необходимом общении и, в конце концов, превратиться в живой труп.

Ритуалы не исчерпываются „утренней поверкой“ и „рапортом об индивидуальной норме“.

Кроме них есть еще „хоровое пение корпоративного гимна“, „банкет“, „корпоративный туризм“, „переезд начальника“ и многое другое. Каждый из этих ритуалов сам по себе не представляет ничего особенного, но все они тесно взаимосвязаны».

Мы пришли в ужас от поразительной системы, порожденной японским гением.

Если все пустить на самотек, эта система в конце концов пустит неистребимые корни в самую глубь нашего общества!

Мы немедленно взялись за уничтожение бывших японских транснациональных корпораций. Всегда можно найти сколько угодно предлогов. Одну фирму сокрушили под предлогом сокрытия капиталов, другую из-за вреда, причиненного окружающей среде, третью из-за недостачи тридцати восьми долларов в налоговой декларации.

Разумеется, общественное мнение выступило резко против.

Хоть корпорации и были в прошлом японскими, но работали на них не японцы, а самые добропорядочные люди, и то, что всех этих людей по прихоти правительства лишили работы, было воспринято, как необоснованное нарушение их гражданских прав.

Но мы были готовы к снижению рейтинга доверия и, не раскрывая карт, продолжали крушить бывшие японские корпорации. Мы опасались, что, если раскроем истинные причины, общество охватит паника и, возможно, начнется новая дискриминация.

К тому же, прежде чем решение было принято, внутри самого правительства возникли серьезные разногласия.

Министр финансов Игл настаивал, что подобные меры слишком негуманны, и если откроется истинная подоплека, престиж нашей Партии мира и согласия сильно пострадает.

С ним соглашался вице-президент Морган, который готовился к участию в следующих президентских выборах и ни коим образом не желал быть причастным к опасным политическим решениям.

Министр торговли Пьюзо, поддерживая сами меры, настаивал, что необходимо открыть народу истинные причины. Что до меня, то и я был близок к позиции Пьюзо, но, поскольку воля президента была неизвестна, воздерживался от высказывания своего мнения.

Главный советник президента Джугашвили и госсекретарь Бэллоу, напротив, твердо поддерживали нынешнюю линию, а так как к ним в конце концов примкнули поначалу колебавшийся министр обороны Роммель, советник по национальной безопасности Хаббард и ваш покорный слуга, политика осталась прежней.

На то, чтобы уничтожить бывшие японские корпорации, нам потребовалось девять месяцев.

Правда, мы упустили из вида, что за это время сколько-то корпораций было поглощено, еще какое-то число продано с молотка. Но наше главное упущение — мы не обязали их хотя бы демократизировать свои внутренние уставы…

Как бы там ни было, казалось, что в целом волна японизации пошла на убыль. Мы поверили, что призрак японцев изгнан из мира добропорядочных людей и нам уже больше не о чем беспокоиться.

Увы, это была слишком благодушная оценка ситуации.

4

К несчастью, следующая волна японизации накрыла мир молодежи.

Первыми это, естественно, заметили преподаватели. Поначалу перемены воспринимались с одобрением. Учащиеся вдруг стали молчаливыми, резко сократилось число молодых людей, принимающих в штыки все, что говорит преподаватель. Более того, если верить преподавателям, учащиеся даже начали заниматься и в одном колледже, знаменитом своим спартанским духом, успеваемость разом возросла на пятнадцать пунктов.

Но вскоре стала проявляться и оборотная сторона, а все, что было положительного, сошло на нет.

Преподаватели и чиновники департамента образования закрывали на это глаза. Еще бы! С такой молодежью им было намного проще.

Но, как следствие, учащиеся, уподобившиеся своим японским сверстникам, потеряли способность к творчеству в широком смысле этого слова.

В мире поп-музыки это проявилось наиболее выпукло. В один прекрасный день мы вдруг заметили, что у нас в стране не осталось ни одного певца, у которого можно было бы заподозрить талант, вместо этого, как когда-то в Японии, сцену заполонили какие-то безголосые марионетки. Они во всем слушались авторитета телевизионных компаний и звукозаписывающих фирм, но у них напрочь отсутствовал слух, а голос был слабее, чем у дряхлых стариков, и в довершение всего вся эта шатия-братия корчила из себя невинных пташек.

Затем неприглядные перемены поразили профессиональный бейсбол. Прошла ночь, и на поле высыпали игроки, делающие лишь то, что им приказывал тренер, и совершенно лишенные инициативы. Они все нацепили на себя стандартную форму, так что уже было не разобрать, кто из них кто, мяч принимали непременно обратившись к нему всем корпусом, а когда он улетал в аут, бросались за ним, как угорелые, при этом все, как один, мастерски выполняли закрученный удар и бросок справа.