Он, она и пушистый детектив

Антон задумчиво вошел в кухню и сказал Тане:

— Там твоя мама собирается выкупить кота.

— Да, она так сказала еще до того, как ты его спас. Если останется в живых, я его у нее куплю. Она себя очень винит из-за того, что не вмешалась раньше. А что тебя удивляет?

— Да ничего. Я просто думаю, может, мне постоять на ушах или походить колесом? В сумасшедшем доме хорошо, когда все в равной степени сумасшедшие. А мне вдруг так захотелось, чтобы нам стало совсем хорошо…

Так оно и случилось в их спальне. Вернулись раскаленный рай, нежность, доверие… Он среди ночи включил бра и посмотрел жене в глаза.

— Как все же понять? Я был тебе не нужен. Это совершенно точно. Мы были рядом, такое невозможно не почувствовать. Ты уходила. Совсем. Ты все отрезала.

— Да. Ты и не поймешь. И никто этого, кроме другой женщины, не поймет. Просто ты очень красивый, а я нет. Вот и все. Я ждала, когда это случится, и это случилось. Ты сказал: «Валю отсюда». И это было правильно, потому что мы с мамой такая обуза… А ты можешь найти себе кого угодно. Ты что, действительно меня любишь?

— Кошмар. Я до этой минуты любил обворожительную и умную женщину. Теперь осталась только обворожительная.

— Тогда я тебе еще что-то скажу. В тот вечер, когда мы приехали и собирались просто спать, у меня просто не было сил выпить таблетку…

— То есть…

— Ну да. Я тест купила.

— И ты искала другую работу?

— Конечно. А как же выжить матери-одиночке?

— Ты меня прям убила! Так. Я завтра ищу себе в замы мужика. Ты остаешься в этом зоопарке и стережешь моего ребенка. Но я уже не прошу, я приказываю: не выноси больше мусор. И вообще, имей меня как-то все же в виду. И учитывай то, что наш ребенок — не только дворянин, как вы, но и дворняжка, как я, Верона и Чарлик. А значит, есть надежда на то, что он не будет таким полоумным, как вы с мамой. Счастье ты мое нелепое! И бесчувственное. Ты должна была заметить, что я пытаюсь и не могу от тебя оторваться.

— Я думала, мне просто кажется.

Они уснули на рассвете. Антон еще успел отметить, какой это уютный и приятный звуковой фон — сопение двух собак, которые дрыхли рядом с их кроватью в большом пушистом собачьем «лукошке». Прямо поют, дуралеи. Чарлик еще и лапками перебирает. Этот и во сне видит себя клоуном на арене цирка. Танцует.

Проснулись они оба от стука в дверь и испугались. В дверь их комнаты может постучать так рано только Елизавета Петровна, но она никогда этого не делала!

— Ой, — прошептала Таня. — Маме, наверное, плохо. Мамочка, войди, пожалуйста, а то пока мы оденемся…

Елизавета Петровна возникла на пороге комнаты… Антон мог бы принять ее за другую женщину, если бы это было возможно. Это была не его теща! Это была растрепанная дама в довольно старом халате, со страдающими глазами и дрожащим подбородком. В руках она держала кота, который, в отличие от нее, выглядел совершенно спокойным, причем он как-то плотоядно уставился на собак.

— Мама, тебе плохо? — вскочила Таня. — Наверное, сердце. Я звоню в «Скорую».

— Таня, отстань от меня со своими глупостями. Я бы никогда вас не разбудила из-за такой ерунды. «Скорую» я сама себе в состоянии вызвать. Но она мне не нужна. Все серьезнее.

— Елизавета Петровна, объясните, что произошло, — спокойно сказал Антон. — Таня испугалась, потому что вы на самом деле выглядите… потрясенной. Только садитесь, пожалуйста, в кресло, так вам будет удобнее держать этого зверя. Мне кажется, его надо держать как можно крепче: он не самым добрым взглядом смотрит на нас и собак. Я относительно цел, потому что у него было мало времени. Но это боец.

— Ерунда. Он просто в стрессе. — Елизавета Петровна села в кресло и все же прижала кота к коленям. — Дело вот в чем. Марина купила его котенком. Он никогда не жил в квартире. Только на этом ужасном балконе. Он всю эту ночь метался, ничего не мог понять. И я подумала, что надо бы взять его вещи. Чтобы он почувствовал себя дома. У него есть там какие-то подстилки, игрушки, посуда. Еще такая палка, чтобы когти точить.

— А‐а, — протянул Антон, — вот я и говорю: боец тренированный.

— Антон, — нервно сказала Елизавета Петровна. — Я ценю ваше чувство юмора, но сейчас не время, разве не понятно?

— Понятно. Что стряслось, кроме того, что ему не на чем и не на ком было потренироваться?

— Я не могла взять вещи из чужой квартиры без спросу и позвонила Марине. Говорила спокойно. А она так кричала! Так грубо, по-хамски! Она возвращается скоро, может, даже завтра. Но дело не в этом. Она велела мне вернуть Марсика на ее балкон, откуда он уже знает выход на крышу, закрыть квартиру и отдать ключи другой соседке. Она ей собирается сказать, чтобы та мне больше их не давала! Она еще пугала меня сроком за серьезную кражу.

— В смысле?

— Марсик — дорогой, породистый кот, — начала она.

— Мама, но ты же не поступишь так, как она требует? — воскликнула Таня.