Он, она и пушистый детектив

Первое, что я увидела, подходя к зданию, где размещался зал, был огромный развевающийся на ветру флаг с тремя иероглифами. Я остановилась и задрала голову, надеясь, что где-то есть перевод на чешский, но нет, его не было.

— Эти три иероглифа обозначают слово «айкидо», — раздался за спиной голос Олега, вышедшего откуда-то из-за колонны. — «Ай» — любовь, гармония, согласованность, «ки» — жизненная энергия, «до» — путь.

— Теперь понятно. Получается, что все восточные единоборства объединяет слово «путь»?

— Совершенно верно. Ну что — идем внутрь? Вы снова без шапки, — заметил Олег, хотя сам стоял в тонких широких штанах и шлепанцах.

В большом зале оказалось многолюдно. Олег усадил меня так, чтобы я могла видеть татами, на котором будут выступать его ученики, и ушел, пообещав вернуться через некоторое время. Воспользовавшись тем, что соревнования еще не начались, я позвонила папе. У него было дневное дежурство, но он ответил и сказал, что Антон ему еще не позвонил. Я немного успокоилась, как будто отсутствие звонка гарантировало и отсутствие проблем.

Начались поединки, я, конечно, совершенно ничего не понимала, но зрелище завораживало. Казалось, что противники не прилагают никаких усилий, но один из них непременно оказывался на татами, я даже не могла понять, каким образом это происходит. Олег вернулся примерно через час и извинился, что заставил меня ждать в одиночестве, но я, увлеченная происходящим, только отмахнулась:

— Это мелочи. Объясните мне, почему одежда отличается?

— Штаны-хакама разрешены только с первого дана, тем, у кого «кю», предписано заниматься в кэйкоги. Они отличаются от другой одежды для единоборств особенной прочностью, так как шьются из ткани с двух- или трехниточным плетением, — объяснил он. — Это увеличивает прочность костюма при захватах. Видите, на левом рукаве у большинства нашивки? Это название клуба. Или имя — если твой дан позволяет.

— А в чем смысл? Ну, в чем заключается идеология? Ведь у каждого вида борьбы есть такая, да?

Олег умолк на секунду:

— Айкидо Айкикай основывается не на боевой эффективности техник, а на искусстве как дисциплине, изучаемой для самосовершенствования личности. Понимаете? Не боевое искусство, а самопознание, самоулучшение. Поэтому у нас так много детских групп, мы делаем упор на педагогику. Я, кстати, по образованию учитель физкультуры.

Я с уважением посмотрела на собеседника:

— Надо же… я думала, что спортсмены мало внимания уделяют образованию.

— Обижаете, Наталья. Я кандидат педагогических наук, — с улыбкой парировал Олег, и я покраснела:

— Простите, глупость ляпнула.

— Ничего, это не обидно. Ну что — мы закончили на сегодня. Можем пойти куда-нибудь.

— Давайте возьмем ваших учеников, если хотите — я им экскурсию проведу, — предложила я, и Олег согласился:

— Да, было бы хорошо.

Спустя полчаса мы покинули зал большой компанией и направились к Карлову мосту, по которому я собиралась вывести всех из Малой Страны в исторический центр. Ребята оказались любопытными и задавали множество вопросов, я еле успевала отвечать. Было приятно, что Олег, идя рядом со мной, с уважением посматривает в мою сторону, чуть склоняя голову к левому плечу. Гуляли мы так довольно долго, ребята покупали на мосту сувениры, долго фотографировались у подножия каждой скульптуры, украшавшей пролеты, слушали шарманщика и небольшой оркестрик, где тон задавал веселый толстячок, игравший на обыкновенной стиральной доске при помощи столовой ложки. Потом мальчишки проголодались и вместе со вторым тренером Сергеем отправились в ближайший ресторанчик, а мы продолжили прогулку, дошли до Парижской и остановились возле моста, ведущего к Летенским садам.

— Хотите туда? — указав рукой вверх, спросила я. — Там, правда, подъем крутой, зато в самих садах чудесно, и метроном посмотрим заодно. Оттуда вид на всю Прагу.

— Вы не устали ходить, Наташа? — спросил Олег, и я вдруг подумала, что, возможно, ему хочется отдохнуть.

— Я — нет, но если вы…

— Я‐то? Да вы что, я старый пешеход. Полезно для сердечной мышцы.

— Тогда идем? — я потянула его к пешеходному переходу, где как раз загорелся зеленый свет.

Мы обошли всю территорию Летенских садов, уже смеркалось, но, посовещавшись, мы все же решили спуститься не там, откуда пришли, а дойти до Пражского Града и ротонды Cвятого Витта. Мы спускались по узкой длинной тропе, справа были кирпичные стены, а слева — глубокий овраг, заросший деревьями и кустарниками.

— Тут летом очень красиво, — говорила я, — когда все зеленое. А сейчас это место выглядит жутковато — для кинематографистов настоящая находка, трупы прятать удобно.

Олег бросил взгляд вниз и вдруг остановился, поймав меня за рукав куртки:

— Посмотрите вниз, Наташа. Вам не кажется, что вон там, правее, что-то лежит?

У меня по спине пробежали мурашки — было уже темновато, и, хотя впереди приветливо светились огнями улочки Пражского Града, в этом месте было довольно жутко. А там, куда указывал Олег, действительно что-то лежало.

— Может, мусор какой-то? — не совсем уверенно предположила я, но Олег покачал головой: