Он придет

– Это всё. Они разделись в машине, нож засунули в сумку. Мы зарыли это в одном из каньонов – одежду, сумку, всё. Что осталось, побросали с пирса в Малибу. – Он опять примолк, чтобы перевести дыхание. – Я никого не убивал.

– Они говорили что-нибудь в машине?

– Холстед молчал, как камень. Это меня беспокоило, насколько напряженно он выглядел, потому что он жутко злобный; эта история, что какой-то парень угрожал ему ножом, – полная херня. Его вышибли из «Мэнуэл артс» за то, что он довольно сильно избил двух учеников. А перед этим выгнали из морской пехоты. Он обожает насилие. Но то, что произошло там, в квартире, даже его зацепило – он молчал.

– Ну, а Эрл?

– Эрл был… совсем другой – как будто он кайфовал, понимаете? Облизывал губы и раскачивался, как аутист. Трещал без умолку, повторял: «Сука, сука!» каждую секунду. Жутко. Как псих. Наконец Холстед приказал ему на хер заткнуться, и он завопил что-то в ответ – по-испански. Этот парень много говорил по-испански. Холстед тоже заорал на него, и я подумал, что они сейчас друг друга на куски разорвут. Это было все равно как ехать с двумя зверями в клетке. Я их кое-как успокоил, используя имя Гаса – это всегда действовало на Эрла. Я просто не мог дождаться, когда той ночью от них избавлюсь. Типичные психопаты, оба.

– Оставь ученые потуги и расскажи, как вы убили Бруно.

Он посмотрел на меня с возобновившимся страхом.

– А вы вроде всё и так знаете?

– Если я чего-то вдруг не знаю, ты меня в это посвятишь. – Я взмахнул револьвером. – Бруно!

– Мы… они сделали это в ночь после того, как расправились с доктором и училкой. Холстед не хотел брать с собой Эрла, но Гас настоял. Сказал, что вдвоем быстрее управятся. У меня было чувство, что он типа как натравливает их друг на друга. Меня там вообще не было. Холстед сам вел машину. Он же и убивал. Взял бейсбольную биту из кладовки со спортивным инвентарем. Я был там, когда он вернулся и обо всем рассказал Гасу. Они застали этого торгаша за ужином и забили его до смерти прямо за кухонным столом. Эрл доел, что там на тарелке оставалось.

Два убийства списаны на двух мертвецов. Очень ловко. Версия воняла за версту, и я не преминул это высказать.

– Именно так все и было! – встрепенулся Крюгер. – Я не хочу сказать, что совсем уж невинная овечка. Я знал, что они собираются сделать, когда вез их к мозгоправу. Я дал им ключ. Но сам не убивал.

– А где ты взял ключ?

– Кузен Уилл дал. Я не знаю, откуда он у него.

– Ладно. На вопрос «кто?» мы вроде ответили. А теперь выкладывай, зачем понадобилась вся эта бойня.

– Я предполагаю, вы уже…

– Не хер предполагать.

– Хорошо, хорошо. Это все «бригада». Прикрытие для растлителей детей. Мозгоправ и его девчонка про это узнали и начали его шантажировать. Глупо с их стороны было думать, что они так запросто отделаются.

Я припомнил фотографии, которые Майло показывал мне в тот первый день. За свою глупость они поплатились слишком высокой ценой.

Я выгнал кровавые образы из головы и вернулся к Крюгеру.

– Все из этих «джентльменов» – извращенцы?

– Нет. Только примерно с четверть. Остальные – добропорядочные люди. Так проще все скрыть, если упрятать извращенцев в общей массе.

– И дети ни разу не проговорились?

– Нет, до тех пор нет – мы очень тщательно отбирали тех, кого извращенцы забирали домой: в основном тех, кто не сможет потом ничего рассказать. Умственно отсталых, или не говорящих по-английски, или децепешников… Гас предпочитал сирот, потому что у них нет семейных связей, никто за ними не присматривает.

– Родни – тоже из таких «избранных»?

– Угу.

– И его страх перед врачами как-то с этим связан?

– Есть такое. Один из этих ненормальных малость грубовато с ним обошелся. Хирург. Гас постоянно предупреждает их, чтобы были с детьми поаккуратней. Он не хочет, чтобы им на самом деле причинили вред – порченый товар теряет в цене. Но это не всегда получается. Эти люди – просто чокнутые, знаете ли.

– Знаю. – Гнев и отвращение мешали смотреть на все прямо. Жутко тянуло влепить ему с ноги прямо в башку, но это было удовольствие, которого я в тот момент не мог себе позволить…

– Я не из этих, – настаивал Крюгер. Звучало это так, будто он хотел убедить прежде всего сам себя. – По-моему, это отвратительно, на самом деле отвратительно.

Я наклонился и ухватил его за горло.

– Ты во всем этом участвовал, гаденыш!

Его лицо стало пурпурным, желтоватые глаза выпучились. Я отпустил его голову, которая упала, ударившись носом в пол. Из ноздрей потекла кровь. Он заизвивался в путах.

– Не вякай на эту тему! Ну да, ты просто выполнял приказы!