Он придет

Тут вступает Морис Бруно – сотоварищ-психопат, бывший пациент и новый приятель. Настоящий галантный кавалер. Хэндлер подряжает его и предлагает долю в доходах, если тот внедрится в «джентльменскую бригаду» и выяснит как можно больше. Имена, места, даты. Илена хочет позвонить в полицию. Хэндлер утихомиривает ее усиленной порцией таблеток и усиленной порцией убалтывания. «От полиции проку не будет, дорогая. Ничего они предпринимать не станут. Знаю по собственному опыту». Медленно, исподволь он подводит ее к плану шантажа. Это реальный способ их наказать, уверяет он ее. Бей по самому больному месту. Она слушает – такая неуверенная, такая запутавшаяся. Это так нехорошо – получать выгоду от убийства беспомощного маленького мальчика, но опять-таки: обратно его уже не вернешь, а Мортон вроде бы знает, о чем говорит. Его речи звучат весьма убедительно, а потом, есть еще этот «Датсун 280 Зет-Экс», который она всегда хотела, и все эти наряды, которые она видела на прошлой неделе в витрине «Неймана-Маркуса»[116]… Ей их никогда не потянуть на те гроши, которые ей платят в школе. И кто, блин, вообще для нее хоть что-нибудь сделал? Действуй в собственных интересах, твердит Мортон, и, может, в этом он и прав…

– Эрл и Холстед стали искать эти кассеты, – говорил Крюгер, – после того, как связали доктора с училкой. Стали пытать их, чтобы те выдали, где их держат, но ничего от обоих не добились. Холстед жаловался Гасу, что все равно их расколол бы, но Эрл слишком уж быстро орудовал ножом. Хэндлер умер, когда тот перерезал ему горло, а девушка уже совершенно ничего не соображала, визжала, и им пришлось чем-то заткнуть ей рот. Она стала задыхаться, и Эрл ее тоже прикончил, когда вдоволь наигрался.

– Но ты в конце концов все-таки нашел кассеты, так ведь, Тимми?

– Да. Она держала их у матери. Я получил их у ее братца-наркота. Использовал ширево как взятку.

– Расскажи поподробней.

– Дело было так. Они пытались прижать Гаса. Он раз-другой им заплатил – большие суммы, потому что я видел большие скрутки денег, – но это только для того, чтобы создать у них ложное чувство уверенности. У них не было шансов с самого начала. Деньги мы так и не вернули, но не думаю, что это имело большое значение. Это была капля в море. А потом деньги Гаса, судя по всему, никогда особо не заводили. Он живет просто, питается дешево. Большие деньги текут рекой каждый день. От правительства – штата и федерального. Частные пожертвования. Не говоря уже о тысячах, которые ему платят извращенцы за свои развлечения. Гас что-то откладывает, но я никогда не видел, чтобы он особо шиковал. Его главная цель – власть, а не хлеб насущный.

– Где сейчас эти кассеты?

– Я отдал их Гасу.

– Да ладно!

– Говорю же, отдал! Он меня за ними послал, а я их раздобыл и принес ему.

– На вид эта коленка довольно крепкая. Жаль будет раздробить ее в костную муку. – Я наступил ему на заднюю часть ляжки и прицелился. Это вынудило его задрать голову, причинив боль самому себе.

– Стойте! Хорошо. Я сделал копию. Пришлось. Для подстраховки. А что, если Гас в один прекрасный день захочет и меня тоже устранить? В смысле, сейчас я его золотой мальчик, но никогда ведь не знаешь наверняка, верно?

– Где они?

– У меня в спальне. Под матрасом, приклеены скотчем.

– Никуда не уходи. – Я убрал ногу.

Крюгер оскалился, как угодившая в сети акула.

Я нашел три непомеченные кассеты там, где он сказал, положил в карман и вернулся.

– Назови мне несколько имен. Извращенцев из «бригады».

Он послушно, как ребенок на конфирмации, отбарабанил их. Автоматически. Нервно. Будто не раз это репетировал.

– Еще кто?

– А этих недостаточно?

В его словах был смысл. Крюгер назвал хорошо известного кинорежиссера, заместителя окружного прокурора, одну политическую шишку – кулуарного деятеля, который ухитрялся контролировать все и вся, нескольких корпоративных поверенных. Докторов. Банкиров. Воротил недвижимости. Людей, чьи имена обычно попадают в печать, когда те жертвуют что-нибудь или получают награду за гуманитарные услуги. Людей, чьи имена в реестре поддерживающих избирательную кампанию приносят голоса. Неду Бьонди будет чем занять лос-анджелесскую общественность надолго вперед.

– Ты ведь не собираешься вдруг все это забыть, когда полиция тебя будет расспрашивать, а, Тим?

– Нет! С какой это стати? Может, если буду сотрудничать, это поможет мне выкрутиться?

– Тебе уже не выкрутиться. Смирись с этим. Но по крайней мере, – добавил я, – ты не закончишь в качестве удобрения для огорода Маккафри.

Крюгер поразмыслил над этим. Это, должно быть, непросто – благословлять судьбу, когда веревки впиваются в руки и лодыжки.

– Послушайте, – сказал он. – Я уже вам помог. Помогите и вы мне – договориться с прокуратурой. Я готов сотрудничать – я никого не убивал.

Он наделил меня властью, которой я не обладал. Я тем не менее этим воспользовался.

– Сделаю все, что смогу, – великодушно сказал я, – но многое зависит только от тебя самого. Если девчонку Куинн удастся вызволить живой и невредимой, я замолвлю за тебя словечко. Если нет, то ты в глубокой жопе.