Он пришел. Книга первая

Огромной величины подводная гора тянулась ввысь, но всего лишь маленький холмик выглядывал из холодных вод Атлантического океана. Именно там, в недрах этой горы, сухое и теплое жилище Ливьятана. Солнечный луч не может пробить толщину горного массива, и свет холодной луны не может проникнуть внутрь этой обители. Однако нет там мрака! Зеленоватый свет фосфорисцидных образований на стенах глубоководной пещеры бросает свои нежные блики на все находящееся здесь. Из основания исходят тонкие лучики того же бледно-зеленоватого оттенка, потому что весь пол усыпан драгоценными камнями. Их окончания остры, словно иглы, но и к тому же очень крепки. Только алмазы с рубинами и изумрудами могут выдержать натиск панциря Ливьятана, потому что обычные камни превращаются в пыль, когда он выявляет желание почесать свою спину. Словно щиты из паяной брони закрывают его плоть, потому не выдерживает ни гранит, ни мрамор или простой камень, когда ложится Ливьятан на отдых.

Вот и теперь в жилище своем прилег он на спину и начал ползать, желая успокоить зуд, приводящий его в трепет. Не найдя себе покоя, задумался и вспомнил, что в нем покоится то, что вызвало его из жилища! Есть на теле его секретное место, которое открывается по воле его, чтобы накормить плоть свою. Именно там был укрыт тот самый серебряный чемоданчик, в котором пребывал во сне младенец по имени ЙеhИШИЭЛьРоМаХ. Ливьятан перевернулся на живот, и открылось его секретное место, и оттуда выпал этот светлый кейс.

Чихнул Ливьятан, и вышел из его горла яркий свет. Вся пещера осветилась, и когда яркий свет погас, тогда со всех сторон полился бледно-зеленый свет. Стены его жилища хранили в себе запасы природного фосфора. И теперь это круговое освещение задержалось и не хотело возвращаться в изначальное состояние.

Ливьятан задумался: «Что это? Кто внутри этого? Почему это позвало меня на помощь? Что уготовано мне в этом ящике? Как открыть его? Кто поможет мне в этом? Ведь даже кончики моих усов толще объема этого ящика! Только моему Творцу подвластно неведомое и сокрытое! Из этого получается единственный вывод: мой Творец направил меня к этому ящику, и значит, кто-то от Него скоро пребудет в моей обители».

И вот! Словно звезда, от которой все камни пещеры возгорелись разнообразным переливающимся светом, пробила толщу подводной горы и спустилась к этому серебристому кейсу. Ливьятан свернулся и спрятал свой взор от яркого света этого пришельца. Но когда яркость потеряла свою силу, он открыл все свои глаза. А их у него было семь. Перед ним лежал маленький человеческий детеныш.

Два ярко-голубых глаза малыша и семь глаз разнообразного цвета Ливьятана встретились.

Ромах осматривал непонятное ему живое существо, и внутри его разума возникала масса вопросов: «Кто это? Почему я слышу его мысли, а он молчит? Что уготовано мне от него? Как начать диалог с ним? Зачем мои родители не со мной? И вообще, где я нахожусь? Надо попытаться! Возможно, этот… поймет и вернет меня к моим родителям?!» И Ромах обратился к Ливьятану: «Послушайте, уважаемый! Я не знаю, как тебя зовут, но мне бы очень хотелось вернуться к тем, у кого ты, многоуважаемый, меня забрал! Поэтому, если тебя не затруднит, пожалуйста, верни меня туда, откуда я был забран тобою! Иначе я буду вынужден позвать на помощь моего Создателя. И вообще, я голоден».

Ливьятан от слова до слова понимал младенца и так же, как Ромах, мысленно обратился к мальчику: «Я тот, который взял тебя из воды, потому что ты взывал ко мне о помощи. Но почему мой слух уловил твое обращение ко мне?? Этого я не знаю и не понимаю!»

Ромах не сводил глаз с гиганта, который не был человеком, но доброжелательное общение не отпугнуло одного от другого. Поэтому Ромах продолжал: «Моя мама кормила меня светло-прозрачным, но очень вкусным, грудным молоком. А у тебя, мой спаситель, не найдется такого молока?»

Ливьятан придвинулся к младенцу своим животом и открыл свое секретное место. Почувствовав пальчики маленького человечка на своих сосках, он услышал мысль малыша. Ромах говорил немного удивленным и взволнованным тоном: «Сколько много нежных и розовых сосков! У моей мамы было всего два, так мне и одной иногда хватало. А зачем тебе столько?»

Ливьятану стало смешно, но он тут же вспомнил, что человек тает как свечка, когда он открывает свою пасть. Сдержался и ответил младенцу в мыслях своих: «Да ты, я вижу, такой, как я! Грудное молоко любишь?! Но раз ты сказал, что тебе хватало одной сиськи, тогда я не останусь голодным».

Ромах ощутил тепло и расслабился, но почувствовав, что засыпает, успел поблагодарить гиганта, к которому не испытывал никакого страха: «Твое молоко гораздо вкуснее и питательнее, чем у моей мамы. Можно, я буду с т-о-б-о-й д-р-у-ж-и-т-ь?» Веки младенца отяжелели, пухленькие ручки ослабли и через несколько мгновений Ромах погрузился в глубокий сон младенца.