«Он старался быть подальше от власти»

«Он старался быть подальше от власти»

На днях исполняется 125 лет Константину Паустовскому – писателю, которого в России знает, пожалуй, каждый школьник. Парадокс в том, что при всенародной любви о его жизни известно не так уж много. А ведь спокойной она не была: Паустовского, к примеру, ругали за воспевание дореволюционной России и при этом едва не дали Нобелевскую премию – вот уж точно американские горки. До сих пор никто не объяснил и то, как удалось писателю с дворянскими корнями увидеть еще ту, дореволюционную, Россию, а затем выжить в новой, советской? Падчерица Паустовского, Галина Арбузова (дочь известного драматурга Алексея Арбузова), сама наблюдала многие перипетии жизни писателя и подготовила о нем не одно исследование. Готовясь к юбилею своего знаменитого отчима, она нашла время и для «Огонька». – Вы помните свою первую встречу с Константином Георгиевичем? – Конечно, вышла забавная история. Впервые я увидела Паустовского в четыре года, когда мы с мамой оказались у него в гостях. Я бродила по квартире, зашла в кабинет и наткнулась на собаку – таксу Фунтика. Константин Георгиевич даже сочинил про нее стишок: «По проспекту Карла Маркса ходит-бродит Фунтик, такса»… И вот этот Фунтик так на меня залаял, что я мгновенно забралась с ногами на старинный письменный стол Паустовского. Прибежала его жена, Валерия Владимировна, в ужасе уставилась на эту картину (а в доме был настоящий культ Паустовского), и я запомнила не столько самого Константина Георгиевича, сколько ее испуганные глаза.

Гораздо лучше я помню его в Чистополе, где мы жили в эвакуации. Паустовский приехал туда с фронта, забрал свою семью, а заодно и нас и повез дальше, в Алма-Ату… Сейчас даже трудно представить, какое жуткое столпотворение было по дороге: как у Пастернака в «Докторе Живаго» – вся страна снялась с места и куда-то ехала…Роман на фоне арыков – Когда завязались отношения вашей мамы и Паустовского? Уже в эвакуации? – Да, хотя познакомились они еще раньше – в ялтинском доме творчества писателей в ночь с 1937 на 1938 год. Причем Константин Георгиевич маме жутко не понравился: она вспоминала, как увидела набриолиненного, застегнутого на все пуговицы человека – это был совершенно не ее тип мужчины! Но так случилось, что Константин Георгиевич в ту же ночь в маму влюбился, а ведь они оба были связаны браком… Уже в Алма-Ате, в эвакуации, он всегда был рядом. Помню, маме кто-то подарил изящный веер. Мама была очень красива и ей постоянно делали такие подарки: представляете, голод, мама поет мне песни вместо еды и вдруг – веер. Я взяла его без разрешения и решила посмотреть, как он поплывет по арыку (оросительному каналу). И вдруг вода быстро помчала веер прочь, я бросилась за ним, а навстречу как раз шел Паустовский. И он побежал за веером вместе со мной – мне хорошо запомнилась эта наша общая погоня. Много лет спустя, читая мамины дневники, я действительно узнала, что там, в Алма-Ате, у них начался роман.