Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы

Берия, выгадывая время, начал читать письмо второй раз, но Сталин сказал:

– Положите бумагу, ее незачем читать дважды… Написанное – правда?

Берия мгновенно просчитал, что, если Сталин вызовет сюда тех трех, что присутствовали в кабинете во время беседы с Микеладзе, они неминуемо развалятся. Поэтому отвечать надо правду, замотивированную правду.

– Да, – ответил Берия, – это правда, товарищ Сталин… Микеладзе, Яшвили и Табидзе прилюдно обсуждали вопрос о том, как я «перекроил историю, приписав Сталину те революционные заслуги, которых он не делал». Более того, они говорили, что «убийство Авеля Енукидзе и Камо санкционировано Сталиным, который убирает тех, кто работал на Кавказе в начале века»… И еще: они повторяли слова бывшего полицмейстера Басилашвили, который рассказывал, что якобы «Сталин был впервые арестован не как пламенный революционер-ленинец, но как… некий Робин Гуд, дерзко грабивший богатеев. И только в тюрьме, под воздействием Ладо Кецховели, он примкнул к социал-демократии и с тех пор занимался экспроприациями для партии»…

– Вам более, чем кому бы то ни было, известно, откуда идет эта сплетня… Меня не волнуют сплетни, я их о себе слышал немало… Меня волнует другое: как могло случиться, что информация о факте с Микеладзе, – Сталин кивнул на письмо, лежавшее на столе, – стала известна людям? Да, да, людям, Берия! Многим людям! Думаете, в отделе писем ЦК об этом не говорят?! В их семьях? В семьях их друзей?! Думаете, об этом не говорит Грузия? Меня во всем этом деле меньше всего интересуете вы! Меня беспокоит престиж моих коллег, которые рекомендовали Берия на пост наркомвнудела… Словом, я даю вам три дня для того, чтобы этот факт, – он снова брезгливо кивнул на письмо, – перестал быть фактом… Если что-то делаете – доводите до конца. У нас в России грузинские штучки не проходят, Берия. Ясно?! Или, может быть, вы такого рода всепозволенностью решили похвалиться своей близостью к Сталину? Особенно после того, как выпустили книгу об истории большевистских организаций Закавказья?! Может быть, это не случай, а организованная комбинация?! Может быть, вы забыли, что накануне следствия по делу Каменева было принято постановление, запрещавшее пытки оппозиционеров?!

Берия опустил глаза, боясь, что Сталин прочтет его: всем было прекрасно известно, что два года Каменева и Зиновьева кормили соленой рыбой, не давали воды и держали в камерах, где даже в жару топили печки… Зиновьев валялся на полу, начались печеночные колики, на этом его и сломили, потом сдался Каменев, о каком постановлении говорит Коба, он же знает все, абсолютно все!

Вот тогда впервые Берия и затаил ненавидящий ужас к этому человеку, задавленный, однако, неподвижной плитою магического преклонения перед ним.

И вот сейчас, спустя три года, походив по кабинету, Сталин раздраженно бросил:

– Во-первых, всю радиосвязь с вашими нелегалами необходимо прекратить начиная с сегодняшнего дня… Вплоть до моего указания… И, во-вторых, послезавтра я выезжаю на фронт, в район Ржева, пусть Серов подготовится…

…Он никому не верит, подумал Берия; он запретил связь с резидентурами, чтобы мы не передали им о его выезде из Москвы, он не дал мне время на подготовку, чтобы факт его поездки не стал известен кому бы то ни было. И Ржев выбрал не зря: видимо, именно для беседы о положении на Северо-Западном фронте он вчера вызывал не только Штеменко, но и Шапошникова с Голиковым, которые привезли оттуда двух командармов.

…Наутро генерал Иван Серов отправил под Ржев эшелон с батальонами охраны – «для проведения маневров в условиях боевой обстановки»; вызвал в штаб всех особистов фронта: «Необходимо обсудить вопросы, связанные с переформированием частей особого назначения».

В тот же день в Ржев прибыло еще три эшелона: охрана начала патрулировать все большаки и проселки в радиусе ста километров.

А назавтра туда приехал Сталин; его отвезли на окраину разбомбленного города и поселили в одном из чудом уцелевших домиков; Серов извинился:

– Товарищ Сталин, беда с водопроводом… Туалет во дворе, там же и умывальник…

– А где, по-вашему, оправлялся Сталин в Туруханском крае? – усмехнулся Верховный. – В ванной комнате?