Она доведена до отчаяния

– Вам? Господи, ну, я не знаю… – Он поглядел в зеркало заднего вида. – Двадцать шесть? Двадцать семь? Трудно определить.

– Почему? Я настолько толстая?

Он не засмеялся и не сказал ни единого слова.

– Мне действительно двадцать семь, – солгала я. – Вы правы.

– Сдаетесь? – спросил он. – Джордж Вашингтон! Это мост Джорджа Вашингтона. Вы тут еще не бывали?

– Даже не знала, что такой есть, – пробормотала я.

– А теперь можете сказать, что бывали!

– А вы женаты?

Он засмеялся:

– Я-то? Нет, не женат.

– А были?

– Однажды чуть не женился.

– И что помешало?

– Это длинная история.

– Как это понимать? Она вас бросила?

– Нет, это надо так понимать, что я не хочу об этом говорить.

– Ну и пожалуйста! Извините, что дышу вашим воздухом, – доев лимонный пончик, я принялась за тот, что с корицей.

Я представила, как мы, прорвав металлическую сетку, падаем в воду далеко внизу, и меня передернуло.

– Кстати, я вспомнила название городка – Уэлфлит, – сообщила я. – Вот там мы с друзьями и встречаемся.

– Я знаю, где это, – сказал таксист. – Довольно далеко. Стоп, про этот городок же в новостях рассказывали! Я смотрел «Хантли-Бринкли». Сумасшедшие киты продолжают выбрасываться на берег и подыхать. Никто не знает, почему. Кроме меня.

Я затаила дыхание.

– Да, я решил китовую проблему. Все дело в том, что тот парень прошелся по Луне! Нейл этот, который астронавт.

В выходные, когда хоронили маму, мы с мистером Пуччи сидели на диване перед телевизором. Звук был, но я ничего не слышала.

– «Маленький шажок для человечества!» Он все испортил, даже бедных китов, – рассмеялся таксист. – По-моему, дело в этом.

Под машину летели мили и минуты. «Новая Англия и Восток», «Добро пожаловать в Коннектикут».

Под ложечкой начиналась сосущая тошнота всякий раз, как таксист притормаживал, чтобы заплатить пошлину, бросая четвертак в корзинку для мелочи под расчет. Умереть должна была я, а не мама. Через месяц ей исполнилось бы тридцать девять.

«Олд Лайм», «Мистик», «Следующий поворот – Рыбачья бухта».

Интересно, жива ли старая Мэсикоттша, по-прежнему ли пьет пиво «Рейнголд» и покупает себе бойфрендов? Я не могла вспомнить кличку ее собачонки – толстой, моргающей спаниелихи, обожающей печенье.

– Я здесь жила, – сказала я, – когда была маленькой. Если вы можете представить такую невероятную вещь: я – и маленькая.

– Я думал остановиться на перекус и поразмять ноги – уже почти полдень. Хотите где-нибудь здесь остановиться?

– Это последнее место в мире, где я хочу останавливаться, – ответила я. Хотя нет, это второе место с конца. Через час мы будем проезжать Истерли.

– Хорошо, – сказал таксист, – вы босс.

Но неожиданно мне вспомнилось кое-что хорошее: как в четвертом классе я получила приз, прочитав больше всех книг, – стеклянное пресс-папье, внутри которого крошечная швейцарка – Хайди? – махала рукой с крыльца своего коттеджа. Если потрясти пресс-папье, начинал идти снег. Несколько недель оно гордо красовалось на учительском столе миссис Рикенбейкер, а когда я его выиграла, мне пришлось подняться на сцену в конференц-зале к нашему директору мистеру Ларозу, который был калекой. Дрожа от волнения, я смотрела со сцены на аплодировавших детей и учителей…

Меня разбудило его оживление:

– И тут она говорит: «Скорее, скорее везите меня туда! Ждать не могу!»

Я открыла глаза.

– Что? Кто?

– Леди, которая рожала! Что-то она мне вспомнилась. Мы не доехали и до половины дороги, как она начала кричать: «Стой! Стой!» Я думал, леди кричит мне остановиться, но, когда все закончилось, она объяснила, что говорила с ребенком, со своими схватками. Не успел я оглянуться, как машина на тротуаре, я читаю «Аве, Мария», отходят воды и кровища, и я вытаскиваю ребенка – ну, вы понимаете, прямо из нее. Прелестная маленькая девочка. И мы все втроем плачем. Потому что немного страшно было все это проделать.

Я слушала его в сонной одури.

– Но, знаете, это было еще и чудо. Мы с той леди друг друга и в глаза не видели, и вдруг – новорожденная! Невероятно…

Я подалась вперед:

– Можно у вас кое-что спросить?

– Только не о детях, – рассмеялся он. – Это был мой единственный опыт.

– В то лето, когда вы жили на Кейп-Коде у своих родственников, вы кита видели?

– Кита-а? Не, однажды дельфина только видел. Они же китам двоюродные вроде? Маленький дельфин плыл вместе с нашей шхуной несколько миль, составлял компанию. У него было такое лицо, будто он улыбается. Я ему кидал макрель, пока Аугусто не рассердился – сказал, что я подрываю бизнес… В общем, вот так я ребенка принял. Что скажете? Помните, вы об этом спрашивали?

Я двинулась на сиденье и снова закрыла глаза, не в силах бороться с дремотой. И пробормотала:

– Вы меня разбудили.

Я лежала в полусне, слыша непонятные звуки.

– Йо-хо, – позвал Доминго. – Эй, Спящая Красавица!

Его голос звучал на фоне ритмичных тяжелых вздохов воды. Запах океана.

Я кое-как села, за все цепляясь, и открыла глаза, сощурившись от яркого солнца:

– Который час?

– Полчетвертого.

Ответ Доминго меня испугал.

– Вы же хотели остановиться и поесть?

– Я и остановился – два часа назад.