Она друг Пушкина была. Часть 1

Через несколько лет Мицкевич посвятит им, чистым рыцарям свободы, стихотворение «Русским друзьям»:

И голос мой вы все узнаете тогда:
В оковах ползал я у ног тирана,
Но сердце, полное печали и стыда,
Как чистый голубь, вам вверял я без обмана.

В нём он помянул светлую память своего собрата, дважды повешенного Кондратия.

…Светлый дух Рылеева погас.
Царь петлю затянул вкруг шеи благородной,
Что, братских полон чувств, я обнимал не раз
Проклятье палачам твоим, пророк народный!

Долго ли Витт позволит себя дурачить этой бабе?

В 1828 г. началась русско-турецкая война. Генерал Витт был назначен командиром резервных войск в армию Дибича. В апреле следующего года произведён в генералы от кавалерии. В сентябре того же года за отличное во всех отношениях состояние резервных войск пожалован вензелями его величества на эполеты. Каролина после мобилизации Витта приехала в Петербург. В ноябре 1830 г. началось польское восстание. 3-й резервный кавалерийский полк, которым командовал Витт, был переброшен в Польшу. За военные подвиги в сражениях против мятежников генерал получил орден Белого Орла и Св. Георгия 2-й степени. В августе 1831 г. назначен варшавским военным комендантом. Собаньская тут же перебралась к нему в Варшаву. По этому поводу царь Николай выразил Дибичу своё неудовольствие: Женщина сия из самых умных, ловких, но и интригами своими опасная, в особенности же там, где ныне, при всех связях родства. Император требовал от Паскевича, чтобы она уехала из Варшавы, если откажется — выслать! Витт тем временем женился на Собаньской. Известие об этом разгневало Николая. Паскевич пытался протолкнуть генерала в вице-председатели новоизбранного временного правительства. Царь отказал. Назначить Витта вице-председателем никак не могу, ибо, женившись на Собаньской, он поставил себя в самое невыгодное положение, и я долго его оставить в Варшаве с нею не могу. Она самая большая и ловкая интриганка и полька, которая под личиной любезности и ловкости всякого уловит в свои сети, а Витта будет за нос водить, в смысле видов своей родни. И выйдет противное порядку и цели, которую иметь мы должны, т.е. справедливость и уничтожение происков и протекции.

Паскевич пытался успокоить императора — об их браке никто не знает, и они остаются теперь в прежнем положении, то есть что они тайно обвенчаны. Наместник Польши убеждал — деятельность пресловутой польки полезна: …преданность её законному правительству не подлежит сомнению; она дала в сём отношении много залогов…

Напротив того, родственные связи госпожи Собаньской с поляками по сие время были весьма полезны. Наблюдения её, известия, которые она доставляет графу Витту, и даже самый пример целого польского семейства, совершенно законному правительству преданного, имеет здесь видное влияние[336].

Последние строки из письма Паскевича императору, без сомнения, были внушены ему самим Виттом или Собаньской. То же самое она повторила в своём письме Бенкендорфу: …взгляды, всегда исповедовавшиеся моей семьёй, опасность, которой подверглась моя мать во время восстания в Киевской губернии, поведение моих братьев…

Собаньская вела себя неосторожно. Как я уже говорила, в эти трудные для Польши дни она помогала своим соотечественникам со всем жаром пламенной души (выражение Пушкина). Её акты милосердия снискали любовь и признание поляков. Польский эмигрант Будзыньский, возвращённый в Россию с её помощью, вспоминал о ней с благодарностью: