Она любит плохих парней

– Не помню, чтобы звала тебя в гости.

– Мне не нужно приглашение, чтобы навестить дочь.

Вздыхаю и отступаю в сторону, потому что точно знаю, этот бульдозер уже не остановить. Натертые до блеска бордовые туфли переступают порог моего дома. Такое вторжение в личное пространство будто комок грязи, размазанный по лицу. Мать проходит в центр небольшой комнаты и обводит оценочным взглядом пространство, задерживая внимание на самых грязных уголках. Мышцы ее лица, замороженные инъекциями красоты, напрягаются, и она складывает руки на груди.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки?

Не знаю что сказать. Любое слово приведет к ссоре, а я предпочла бы закончить сегодняшний день без скандалов и криков. Подхожу к ноутбуку и закрываю крышку. Музыка останавливается, и комната погружается в напряженную тишину.

– Катя, так нельзя, – сурово произносит мать.

– Как именно? – устало спрашиваю я.

– Нам нужно поговорить.

– Всем нужно со мной поговорить, да я просто звезда, – бурчу под нос, шагая в кухонную зону, и беру коробку с лапшой.

– Не паясничай, – сердито приказывает мать. – А это еще что? Отец сказал, ты на правильном питании.

– Вы обсуждаете меня? – хмыкаю я, накручивая на вилку лапшу. – Вот это новость.

– Прекрати. Я пришла не для того, чтобы ругаться с тобой.

– Для того чтобы нам не ругаться, тебе вообще не следовало приходить.

– Катя! – повышает она голос.

Поднимаю голову с болезненным отрешением. Развод изменил ее, и положа руку на сердце могу сказать, что в лучшую сторону. Модная прическа, блестящие волосы на пару тонов светлее, чем раньше. Заметна работа косметолога и стилиста. Мать выглядит как успешная женщина, знающая себе цену. Неудивительно, что пару месяцев назад они с отцом вновь решили сойтись. Все-таки он любит ее, когда-то он сам ее выбрал, но я-то нет. Я не выбирала ее своей матерью, не просила меня рожать, даже любить не просила. Единственное, чего я хочу, так это чтобы она оставила меня в покое.

Мать раздраженно вздыхает, постукивая носком туфли по паркету:

– Ты не хочешь здесь прибраться?

– Нет.

– Катя, это свинарник, а не квартира! Сколько раз тебе повторять, что…

– Тогда и я повторю, – перебиваю решительно, – тебя никто не приглашал.

Запихиваю в рот огромный моток лапши, чтобы на время лишить себя возможности говорить гадости, но не уверена, что это сработает.

– То есть вот так, да? Так ты платишь мне за то, что я для тебя сделала? Растила, кормила, одевала…

– Отчитывала, наказывала, критиковала, – дополняю я список.

Она глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Пытается держать себя в руках? Я тронута.

– Мы с отцом снова хотим расписаться, – цедит она сквозь зубы. – И ты должна…

– Я тебе ничего не должна. Хотите снова портить жизнь друг другу – ваше право. Мое благословение для этого не нужно.

– Конечно! – взрывается мать, хлопая себя по бедрам. – Ты у нас никому ничего не должна! Как я могла вырастить такую эгоистку?! Как?!

Отставляю коробку с лапшой, сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и понимаю, что уже не могу себя контролировать. Не с ней, не тогда, когда она смотрит на меня, как на царапину, появившуюся на свежем маникюре. Слишком большая обида, слишком широкая пропасть между нами, наполненная кипящей злостью.

– А кто, думаешь, был моим примером для подражания? – ядовито выплевываю я. – Ты приказывала мне вытирать пыль каждые три часа, заставляла есть ненавистные продукты, обесценивала мое творчество, запрещала самовыражаться и контролировала каждый мой шаг! Это я еще и эгоистка?! Серьезно?! Ты хотела сломать меня, превратить в послушную марионетку, которая прожила бы еще раз твою чертову жизнь, но я никогда ею не стану. Не надейся!

– Я хотела, чтобы ты не допускала моих ошибок, Катя! Хотела как лучше!

– Но они мои, ясно?! Мои ошибки, а не твои! И жизнь тоже моя!

Она поджимает губы и отворачивается. Тяжело вздыхаю и опускаю нос. Я словно вернулась на пару лет назад в свою комнату, в то время, когда родители еще не развелись. Тогда наши разборки с матерью были абсолютной нормой. Каждый день я получала от нее список дел, а вечером все равно выхватывала за криво сложенные полотенца или недоеденный суп.

– А это еще что?! Катя, ты куришь?! – Мать рывком распахивает балконную дверь и хватает с подоконника пачку сигарет, сжимая ее в ладони. – Что ты творишь?! Последние мозги растеряла?!

Едко усмехаюсь, глядя на ее сумочку. Больше чем уверена – там лежит то же, что она держит в руках.

– Она еще и улыбается! Ты посмотри! – яростно выпаливает мать. – Гробит свою жизнь и стоит довольная!

Склоняю голову, не обращая внимания на разгоряченный сгусток лавы, обволакивающий сердце:

– Это все?

– Нет! Не все! – кричит она и открывает окно.

Пачка сигарет летит вниз, мать оборачивается и воинственно приподнимает подбородок. Хорошо знаю эту стойку и готовлю ментальный щит.

– Значит, так, Катя. Два года я тебя не трогала, и посмотри, в кого ты превратилась. Живешь в бардаке, связалась непонятно с кем. А в университет ходишь, только чтобы юбки свои ужасные носить. Твоя успеваемость ниже среднего, это недопустимо!