Читаем Она плавает в формалине полностью

- Ну это всё в теории, на практике не знай что получится… В общем как бы сам формалин, он то и не нужен в своём виде весь, когда вода есть. Метанол на самом деле, как таковой тоже не обязателен. Остаётся формальдегид, как самое активное вещество… Ну ты же помнишь, да? Карбамидоформальдегидный концентрат с водой будет по балансу и…

- Подожди! Ну… как бы. В общем, ты поможешь, да?

- Помогу.

- Великолепно! Целую тебя крепко-крепко. Жду тебя завтра. Пока!

***

На следующий день.

Дверь в подъезд открыта. Холодный сквозняк прыткой мышью пробегает из прихожей в комнату, а там по босым ногам Ники.

- Здравствуй! Вот. – Лёша ставит возле порога пластиковую двадцатилитровую канистру. – Это концентрат, сам готовил. Со склада утащил всё что возможно. В общем, свалю всё на воров, скажу, что тупо уснул в дежурство. Пусть выгоняют, надоело как-то всё…

- А не маловато будет?

- Не знаю, должно быть в самый раз. При разбавлении с большим количеством воды должно выйти, что-то типо формалина.

- В смысле «что-то типа»?

- В смысле формалин это будет, формалин, но Я не знаю какой… Не парься, твоей рыбки этого лет на пятьдесят хватит, если не больше. Ладно, пошли, сейчас всё сделаю.

- А… Нет, подожди. – Алиса перегораживает руками проход. – Видишь ли… Это для меня важный жизненный шаг. Это, что-то типа моего обряда, только для меня. Я не могу никого допустить до этого. Я должна сама с этим разобраться. Понимаешь?

- Нет, не понимаю.

- Ну, пожалуйста, это для меня очень важно.

Алексей смотрит три мгновения Алисе в глаза, и сдаётся.

- Хорошо. Как хочешь. В общем: открывай все окна, все двери, заливай вот это в аквариум. - Лёша указывает взглядом на канистру. – Вонять будет ужасно, к такому просто так не привыкнешь. После того как зальёшь, тут же запечатывай крышкой, все отверстия заделывай герметиком, если нет герметика, на первое время сойдёт парафин. Поняла?

- Угу! Спасибо родной! – Алиса неуловимо чмокает Лёшу в щёку и закрывает за ним дверь.

***

Прозрачный раствор не отдаёт голубого оттенка. Свет беспрепятственно прорезает его толщу, осаживаясь налётом на стенках и крышке запечатанного аквариума. В комнате до сих пор веет сладковатым запахам. Алиса что-то сделала с рыбкой, что та мирно зависает в средней толще жидкости, как живая. Полуденное солнце за окном. Отражение водяной ряби на полу. Запах формалина.

Прошедшее время показало, что способности Ники к обучению просто поражают. Научившись читать за очень короткое время, она развила у себя скорость прочтения книг, как у взрослого опытного библиофила. Прочитывая книгу за день одиночества, у Ники уже не оставалось вопросов, которые хотелось бы задать Алисе. Но появлялось множество того, чего самой хотелось бы рассказать. Для Ники открылось новое пространство жизни. Оно находится вокруг неё, в шаговой доступности. Это пространство, как сфера вне времени, в неё можно зайти, получить знания, эмоции, переживания и выйти. И даже если зайти туда снова, то там ничего не поменяется, если не поменяется сама Ника.

Узнавая каждый раз много нового, Нике хочется поделиться своими открытиями с Алисой. Рассказать Ей о Холдене Колфилде, о диалоге князя Мышкина о казни, возможно, даже познакомить Алису с личностью Дона Хуана. Эта потребность, как естественная жажда воды. Сидя в одиночестве, дожидаясь Алисы с работы, Ника представляет, как будет рассказывать Ей, про то, что ей удалось узнать, с какими эмоциями и личными комментариями она будет это делать. И достаточно подумать, как Алиса будет восхищена новым опытом своей подруги, как сердце Ники сразу трепещет в одушевлении.

Алиса пришла поздно и очень усталая. Она с трудом снимает туфли. Ноги её устали и гудят, как электропровода под высоким напряжением. Дойдя до кухни, Алиса с тяжестью падает на стул, и просит Нику приготовить ей чай.

- Тебе чёрный, или зелёный?

- Без разницы, - говорит устало Алиса, - хотя нет, давай чёрный, и покрепче.

- Хорошо. – Ника с улыбкой, напивая какую-то мелодию, заваривает Алисе чай, и подаёт его на стол с печеньями и пряниками. В нутрии Ники томиться, желая вырваться наружу, тот поток знаний, который она приобрела за недавнее время. Девушка, так и представляет, как горда будет за неё Алиса, когда узнает, сколько нового Ей удалось узнать. А ведь возможно Нике удалось узнать и что-нибудь такое, чего даже сама Алиса не знает. – Алис, а ты читала учебник по географии? – Как будто невзначай задаёт вопрос Ника.

- Да, было вроде как то, в классе седьмом. Нас заставляли по нему учиться, но Я уже не помню точно. Не очень интересно было.

«Вот оно!», Ника только сегодня прочитала этот учебник от корки до корки. Алиса не помнит, что в нём написано и именно здесь Ника может блеснуть своей разумностью, и Алиса, возможно, будет считать Нику умной, такой же умной как она сама.

- А ты знала, что и лёд, и тот пар, что над чайником, это всё вода. Представляешь, обычная жидкая вода, которую мы пьём каждый день.

- Надо же, никогда бы не подумала, - говорит Алиса с сарказмом, не отрываясь от чая.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза