Она сказала: «Нет!»

– Ты не поймёшь…

– А ты попробуй! – обрадовался началу диалога Севастьян Петрович.

– Ты не поймёшь, – с нажимом повторил Влад.

– Да ладно! Уважь старика! Кое-что в жизни и мы повидали.

– Ты никогда не любил.

– Много ты знаешь – любил я кого или нет! – искренне возмутился Севастьян Петрович.

– Так, чтобы забыть про себя – нет! Никогда! Так, чтобы, если без неё, то ничего уже в жизни не важно… Не нужно… Так ты не любил… Если бы любил, не отсиживался в сторонке. Бился бы за свою любовь.

– Что ты имеешь в виду? – хрипло спросил Севастьян Петрович.

– Я всё знаю… Про тебя и маму.

– Но… Как? – растерялся Севастьян Петрович.

– У Натки в дневнике прочёл. Один её ухажёр попросил узнать, что она о нём думает. А там про него почти ничего, больше про то, как ты на маму смотришь…

– Отец знает?

– Вряд ли. Даже, если бы и знал, ему на это начхать.

Оба замолчали. Севастьян Петрович переваривал новость о том, что племянники в курсе его безответной любви к их матери. Влад смотрел пустым взглядом в потолок.

– Кхм! – смущённо кашлянул Севастьян Петрович, собравшись с духом продолжить разговор, – Да, я любил Майю. Потому и держался в стороне, чтобы не смущать её покой. Как бы я смотрел в глаза брату, вам – детям, если бы рассказал о своих чувствах, попытался добиться взаимности, как ты говоришь?

– А ты её спросил? Была ли она счастлива с отцом? Думаешь, почему так рано ушла из жизни?

– Не обо мне сейчас речь! Ты-то сам!? «Биться»! «Добиваться»! А сам в воду сиганул! – сердито, на одном дыхании выпалил Севастьян Петрович.

Он, и вправду, рассердился на племянника. Ишь, проповедник нашёлся! Учителя из себя строит! Оценки даёт – так или не так поступил! Так – любит, а так – не любит! А сам ведёт себя, как пацан какой-то, а не мужик! Хотелось взять племянника за плечи и трясти, как грушу – да вернись ты уже в разум! А ещё лучше – спустить штаны, да выпороть по-отцовски ремнём! Эх! Прямо руки зачесались!

Руки, конечно, Севастьян Петрович распускать не стал, а вот словесно пошёл вразнос:

– Ну, что молчишь?! Сказать нечего?! Только теоретизировать горазд?! А где твои «биться» на практике?! Кишка тонка оказалась?!

Влад наезд дяди выдержал спокойно, даже как-то равнодушно. Когда дядя иссяк, сказал:

– Я её изнасиловал. Такое не прощают.

Сказал и отвернулся. Опять уставился в потолок.

– Ну, уж, нет! Она ни о чём таком не говорила! – выпалил Севастьян Петрович, ещё не остывший от своего праведного гнева.

Сказал, и тут же прикусил язык – ведь обещал не выдавать Киру, и проговорился, старый болван. Но было поздно. Влад вскинулся на кровати:

– Ты с ней говорил?! Отвечай сейчас же!

– Надо же было понять, какого рожна ты…

– Ты её допрашивал? – с подозрением уставился Влад на дядю.

– Нет, просто поговорили. По-человечески.

– А то я тебя не знаю! Не смей её тревожить! Слышишь! Не смей! Ей и так из-за меня… На пушечный выстрел не подходи!

– Чего ты так всполошился? – пошёл на попятный Севастьян Петрович, – В порядке твоя Кира. Жива-здорова. Как жертва не выглядит. Да и не пришла бы к тебе в больницу, если бы, как ты говоришь…

– Кира приходила в больницу? – перебил Влад Севастьяна Петровича, с жадной надеждой вглядываясь в его глаза.

– Приходила. Вчера вечером. Так что зря ты весь этот сыр-бор устроил.

Влад откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Влад! – с тревогой окликнул племянника Севастьян Петрович через некоторое время, не понимая его реакции. Вроде бы, Влад должен от счастья летать, а он молчит. О чём думает? Не натворил бы чего…

– Дядя Сева, оставь меня, пожалуйста. Мне надо побыть одному.

– Ты ничего больше…

– Всё будет в порядке. Не волнуйся. Уходи. Я очень устал.

Вечером Севастьяну Петровичу позвонили из больницы и сообщили, что Влад подписал Согласие на проведение послеоперационной терапии. Ну, слава богу! Можно теперь со спокойной душой лететь в Минск.

Только совсем маленький червячок грыз совесть Севастьяна Петровича. Нет, не по поводу его любви к Майечке и как он будет смотреть в глаза брата и племянницы. То дела давно минувших дней. И даже не по поводу того, что рассказал Владу о приходе Киры к нему в больницу. В конце концов, напрямую она просила не говорить только о своей просьбе сообщить ей о его состоянии по телефону. (Севастьян Петрович, кстати, её выполнил). Это если подходить к делу с формальной точки зрения. А если по существу… Влада-то он, выходит, обманул. Не сказал племяннику о тщетности его надежд в отношении Киры…

¹¹ – есть несколько версий происхождения данного выражения. Детские – удачная ловля шляпой бабочки, кузнечика, лягушонка или из-за известного фокуса, когда кролика достают из шляпы. Возможные, но не гарантирующие успех, что противоречит смыслу выражения – жребий, который тянули из шляпы, или зашивание гонцами важных бумаг за подкладку шляпы во избежание ограбления. Самая вероятная версия – вымогание чиновниками взяток у просителей, которые хотели продвинуть своё дело в пользу положительного решения, с намёком положить мзду в шляпу.

17