Она уходит со мной-2

— Можно задержать вас ненадолго? – обратилась она к нам, хотя смотрела преимущественно на Диму.

Я начинала привыкать к этому. Рядом с Дмитрием я не выглядела той, кто принимает самостоятельные решения. Белобрысая девица, пристроившаяся к богатому мужчине с ребёнком. Уверена, так мы и выглядели со стороны. До убогости простой шаблон, шире которого видеть хотели немногие.

— Вы уже это делаете, — заметил Дима.

Я хотела отстраниться, но он, напротив, притянул меня к своему боку. По-собственнически обнял.

— У Платона всё в порядке?

— Да, — поспешила заверить воспитательница. – Я по другому поводу. Несколько дней назад мы занимались изучением национальных нарядов. Попутно я озвучивала некоторые слова на иностранных языках. Так вот, у Платона явные способности к языкам. Я бы очень рекомендовала начать заниматься с ним углублённо. Он схватывает налету. Особенно ему понравился испанский.

— Спасибо, — только и сказал Дмитрий.

Воспитательница ждала большего. Не дождалась. Я с трудом подавила смешок. Так и чувствовалась её робость перед ним. Исходящая от него энергия подавляла. Подсознательно люди чувствовали его превосходство и держались соответственно. Воспитательница не уходила.

— Что-то ещё?

— Да… Платон – очень творческий мальчик. На том же занятии я обратила внимание, как он рассматривает наряды. Его интересуют мелочи. У нас есть кружок рисования, есть кружок лепки и икебаны. Я бы посоветовала вам записать его в какой-нибудь из них. Некоторые родители считают, что это девчачьи занятия, но я не согласна. Если у ребёнка талант, его нужно развивать. Тем более, если ему самому это интересно.

— Хорошо, — мягко, но сдержанно. – Мы подумаем об этом.

Попрощавшись с воспитательницей до вечера, мы вышли на улицу. Утро было солнечным, но прохладным. Сонно зевнув, я забралась рукой под пиджак Димы.

— Что скажешь? – посмотрела на него.

— Кружок икебаны, — он хмыкнул. – Слабо представляю себе парня, складывающего букетики из сухих цветов. Хорошо, что она не предложила отправить его на кройку и шитьё.

— По-моему, ты не прав.

— Может, и не прав, — ответил он после недолгого молчания. – Признаюсь, Ника, я не был Алисе хорошим отцом. Как ни пытался, не мог избавиться от чувства, что она не моя. Только потом до меня дошло, что моя. Другого отца у неё не было, а тот, который был, оказался так себе.

— Ты не пытался это как-то исправить?

— Поздно было исправлять. Но кое-что для неё я всё-таки сделал, — он посмотрел на ведущую в сад дочь женщину. Уголок его губ дёрнулся. – Да, кое-что… — Повернулся ко мне. – Предлагаю спросить Платона насчёт веточек и цветочков. Что скажет он. Думаю, это будет справедливо.

— Я тоже так думаю.

Его слова о дочери вызвали у меня сомнения. Почему мы с Платоном? Не попытка ли это загладить вину? Мы подошли к машине. Дмитрий закурил, а я украдкой смотрела на него. Две недели пролетели, не успела я оглянуться. Казалось, даже время тут идёт иначе, подстраивается под ритм города. Работа на катке, попытки наполнить квартиру ощущением уюта и, главное, Дима. Отношения с ним развивались неспешно и, наверное, это было к лучшему. Иногда, закрывшись в ванной, я рассматривала кольцо и не могла поверить, что это по-настоящему. А потом приходила в спальню, ложилась рядом и говорила себе, что всё именно так, как есть.

— У меня пара встреч днём, — докурив, Дмитрий открыл передо мной дверцу. – Я заберу Платона, а потом заеду за тобой. Как насчёт того, чтобы где-нибудь поужинать?

— Где-нибудь это где? Лавочка в парке — тоже где-нибудь. И наша кухня…

— Лавочка звучит заманчиво, — ладонь его легла мне на ягодицы. Я шагнула к нему, пробежалась пальцами по лацкану пиджака. – Давай прибережём этот вариант на другой раз, а сегодня ограничимся чем-нибудь более банальным. Как тебе, к примеру, открытая веранда ресторанчика с хорошей славянской кухней?

— М-м-м, — вдоль лацкана вверх к шее. – Мне нравится.

Дотронулась до его шеи, игриво заглянула в глаза. Дмитрий легонько шлёпнул меня, отпустил и показал на машину.

— Тогда закажу столик. Садись, пора ехать. Не хочу, чтобы ты вылетела с работы за опоздания, а потом винила в этом меня.

Сказать, что все детки были чудесные, значило бы соврать. Я с трудом сдерживалась, чтобы не выгнать со льда одну из девочек. Зачем мать привела её, оставалось догадываться. Избалованная и ленивая, она огрызалась на каждое замечание и вела себя так, словно все вокруг должны были выполнять её капризы.

— Такие, как правило, в группе надолго не задерживаются, — после занятия сказала Настя, проследив за моим взглядом.

Мамаша как раз уводила дочь с катка. Я вздохнула.

— Самое печальное, что это вина родителей. Представляешь, что из неё вырастет?

— Представляю, — Настя смотрела вслед ученице до тех пор, пока та не скрылась за дверью. – Хотя на самом деле знать этого наверняка никто не может.