One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

То же самое повторялось на каждом выступлении «Битлз» в ходе турне по Великобритании. Распорядители концертов, мужчины средних лет, битые жизнью, не получали никакого удовольствия от юношеского задора. На концерте в зале «Де Монфор» в Лестере 1 декабря полиции и распорядителям выдали ватные беруши. Пятидесятидевятилетний Рэй Миллоурд пожаловался, что его пинала и била обезумевшая фанатка: «На выступлениях Клиффа Ричарда у нас постоянно случались истерики, но это уже ни в какие ворота. В меня швырнули туфлей и зонтиком. Одна девица отбивалась как тигрица. Пришлось заломить ей руку за спину и усадить на место. Она все царапалась, лягалась и визжала». Теперь в группу со всех сторон летели «джелли бейбиз»[204] — битлы мимоходом обмолвились, что любят это желейное драже, и хотя потом попросили фанатов больше так не делать, ничего не помогало. Поклонницы неверно истолковали просьбу и швыряли битлам целые коробки шоколадных конфет, а еще альбомы для автографов, всевозможные куклы и даже огромную плюшевую панду. И все же беснующиеся фанаты послушно замирали, пока звучал национальный гимн, что давало «Битлз» возможность выскочить за кулисы и на улицу, к поджидающему их «остину-принцесс», а поклонники оставались в зале, не смея сдвинуться с места из почтения к ее величеству.

В ноябре того же года, когда королева-мать, принцесса Маргарет и лорд Сноудон[205] прибыли в театр Принца Уэльского на «Королевское варьете», зрители встретили их криками: ««Битлз» давай!» И тогда, наверное, до царственных особ дошло, что их статус, как статус и многих известных исполнителей, в тот год понизился до уровня группы на разогреве.

Занимая место в зале, Брайан Эпстайн нервничал: как бы Джон чего не выкинул. Накануне он придумал дерзкую шутку под последнюю песню «Twist and Shout»: «Для нашего последнего номера мне потребуется ваша помощь. Те, кто на дешевых местах, — хлопайте в ладоши. А остальные — будьте добры, побренчите драгоценностями». Шутка и без того была на грани, но во время генеральной репетиции Джон придумал, как поднять градус: он хотел сказать «сраными драгоценностями». К облегчению Эпстайна, когда настал заветный момент, Джон этот выразительный эпитет употреблять не стал и дружелюбно поднял большие пальцы, желая показать, что просто шутит. Публика, в галстуках и вечерних платьях, взорвалась смехом и аплодисментами.

После концерта битлов представили королеве-матери. Или же — если учесть сменившиеся приоритеты публики — это королеву-мать представили битлам? Она сказала, что прекрасно провела время. Ну и где же у них следующий концерт? Ответ был: в Слау. «А, это недалеко от нас», — ответила королева-мать[206].

На следующий день о «Битлз» писали все газеты. Отведя им целую передовицу, газета рабочего класса «Дейли миррор» приветствовала революцию:

Фанаты «Битлз» повсюду, от Уопинга до Виндзора. Их любят все, и стар и млад. Сразу ясно, почему эти дерзкие, энергичные парни из Ливерпуля обрели такую популярность.

Они молоды и свежи. Они резвы и веселы. Какая замена нытикам и плаксам, воющим под грустные мелодии на мелководье истерзанных и чуть теплых сердец.

«Битлз» — взбалмошные. У них прически как мочалки, но мочалки чисто ВЫМЫТЫЕ. Они сверкают чистотой. Исполнение — свежо и молодо. Они развлекают и без сомнительных шуток про гомиков…

Юнцы вроде «Битлз» неплохо удружили шоу-бизнесу — как и нам всем — и новым звучанием, и новым обликом.

Удачи, «Битлз»!

Вечно стоящая на страже против всего нового и неприглядного «Дейли телеграф» помешательство осудила. «Эта истерия, похоже, заполняет умы и сердца, в которых изначально было пусто, — возражал автор анонимной передовицы. — Разве вас не пугают толпы молодых людей, таких внушаемых, таких разнузданных и неуправляемых? Какая благодарная почва для маньяка! Гитлер этого не одобрил бы, но наверняка увидел бы, что _́при иных обстоятельствах можно на ней взрастить».