Они были мелкие и золотокрылые

Тот же зал. Те же гости и официантки. Тот же темноволосый мужчина. Но только – музыка другая, и другие танцовщицы. Их и танцовщицами-то сложно назвать. Они просто раздеваются под музыку, демонстрируя себя гостям. Одна неприкрыто предлагает себя Эдуарду. Зарина всей кожей чувствует, как ему это неприятно.

Я-Медь закрывает «окошко».

И открывает новое…

Июнь 41 года н.к.э., доктор Гандз

Гандз сидел у входа в гараж и наблюдал, как высокий крепкий мужчина изучает его флаймобиль. Вообще-то, с последним было всё в порядке, но Гандзу был нужен повод для встречи. О человеке, покинувшем благополучную вторую полосу ради недолговечной любви, он узнал от старого знакомого Валико на второй месяц путешествия. Валико держал сеть ресторанов и в своё время, напротив, перебрался с третьей полосы на вторую. Друга своего, Эдуарда, не понимал, однако искренне им восхищался.

– Если хочешь, дарагой, узнать третий полоса, ступай к Эдуарду Орлову и спроси у него: зачем он, дурной галава, всё, что имел, променял на жизнь в этом захолусте? Пазвани, скажи, что от меня…

– С вашим мобилем всё в порядке, – послышался голос Эдуарда. – Никаких неполадок.

Гандз изобразил удивление на лице.

Мобиль он тоже взял на время у Валико – чисто сгонять к гаражам и обратно. И просил же какой-нибудь проблемный выделить для правдоподобности, так нет… «Плахого не дэржим, дарагой! Да ты не пэрэживай! Главное, начать разговор, а там – дагаваритесь!»

– Странно, с утра упорно не хотел заводиться, – развёл руками Гандз. – После того, как дочка на нём вчера покаталась, – он улыбнулся.

– А-а, дети, – протянул Эдуард.

– У вас с ними тоже проблемы? – изогнул бровь Гандз. – Простите, я отнял ваше время, могу чем-нибудь компенсировать? Угостить вас кофе, например. И поговорили бы о детях. Я, знаете ли, психотерапевт, могу помочь советом или просто выслушать. Не спешите отказываться, – снова улыбнулся он, видя, как Эдуард уже изготовился послать непрошенного советчика далеко и надолго. – Вы ведь сына в одиночку воспитываете, верно?

– Вы кто такой? Какое вам дело до моего сына?

– Не волнуйтесь вы так, – Гандз примирительно выровнял бровь. – Ваши контакты дал Валико. Рекомендовал, как гениального наладчика флаймобилей. И, разумеется, я его расспросил немного о вас. Чтобы понимать, с кем буду дело иметь.

Эдуард хмыкнул.

– И много он вам рассказал?

– Достаточно, чтобы захотеть с вами увидеться.

– Любопытно вам на букашек смотреть, да? – Эдуард вытер руки о грубую тряпку, смерил Гандза гневным взглядом.

– Я смотрю на человека, достойного уважения и восхищения. И в упор не наблюдаю букашки. Так что, выпьем кофе?

Они сели за пластмассовый кривой столик на улице, перед унылого вида кафе – маленького и тесного. Темнело, и в кафешку набились любители вечерних напитков. И – отнюдь не чая с кофе. Официант принёс два американо и что-то среднее между печеньем и покосившимся колобком.

Кофе, как всегда, был паршивым. Такое чувство, что до третьей полосы доходила лишь кофейная гуща…

– Если бы мне пришлось навсегда покинуть свою полосу ради высоких чувств и высоких целей, больше всего я бы скучал именно вот по этому, – Гандз кивнул на свою чашку.

Эдуард усмехнулся.

– Мне Валико иногда передаёт кофейные зёрна. За оказанные услуги.

– Расскажите о себе немного, – попросил Гандз.

– Я вас вспомнил, – Эдуард откинулся на спинку хлипкого пластмассового кресла. – Вы тот сумасшедший доктор-психотерапевт, о котором говорили по ТиВи. И просили не пугаться, если полезете с расспросами. На одном канале. На другом, наоборот просили вас игнорировать. Значит, всё-таки изучаете букашек.

– Не верьте всему, что говорят по ТиВи. Я здесь вовсе не из простого любопытства. И уж точно не от ленивого «нечего делать».

– Что вы хотите знать? – нехотя спросил Эдуард и вдруг начал рассказывать.

О том, как полюбил девушку с третьей полосы. Простую и смешливую, но более благородную, чем многие второполосницы. О том, как научился смотреть на мир её глазами и понял, что никогда уже не сможет иначе. О том, как сложно оказалось всё это объяснить тем, кого считал родными и близкими. Он не просто ушёл к Терезе, он ушёл из ставшего чужим дома, от ставших чужими людей. А потом родился сын, и прошлое само собой ушло на десятый план. Воспитывали Артемия сначала вместе, затем – Эдуард в одиночку.

– Мы прекрасно с ним ладим, – неуверенно сказал Эдуард. – Не так, конечно, как получалось у Терезы, но тоже хорошо. Он в этом году перешёл из школяров в студиозы. Мечтает о второй полосе – прямо не говорит, чтобы меня не обидеть, видимо. Но я вижу это. Специальность выбрал такую, которая даёт надежду на переход…

Гандз слушал, и на мгновенье ему показалось, что он перенёсся во дворик ресторана «Жасминовый туман», где журчал вовсю фонтан Валико. Был фонтан чистым и весёлым, но тогда показалось Гандзу, что он словно в тумане. А сейчас, рядом с Эдуардом – представился во всей красе. Только уставший какой-то фонтан. Уставший и отчаянный. Не разлетелся бы на осколки…

Потому как, неладно что-то в здешнем королевстве.