Они были мелкие и золотокрылые

– Это какой ещё кругломордый? Филип Огаров, что ли? – Дора нервно рассмеялась. – Не уж, поверь мне, этот ни в чём не прав! Я даже не слушаю бред, который он несёт. Если вижу его рожу на экране, сразу канал переключаю.

– Ну ладно, зато помощник у него симпатичный. Молоденький, милашка такой…

Дора метнула в подругу гневный взгляд. Она не опозналась: каким-то образом её воздыхатель – юный алкоголик Артемий – умудрился прибиться к Филипу. И теперь, как и покровитель, нёс с экрана всякую чушь, да ещё и её приплетал. Хорошо хоть имени не называл.

– Ладно, ладно, не горячись, – сдала позиции Зоя. – Подождём весны. Наверняка, они весной взбодрятся. Вся же природа просыпается. Хочешь коктейль?

Дора улыбнулась и кивнула.

Но на душе словно тучи сгустились.

Январь, 42 год н.к.э., Артемий

Сбылась мечта!

Он переехал на вторую полосу! В последнюю неделю января свершилось то, о чём он мечтал всю жизнь. Он живёт в нормальном мире. Какая же красота вокруг! Все одеты красиво, у самого куча рубашек со штанами – разноцветных и прочных, хата нормальная – большая, есть, где развернуться. На улицах – беседки с подогревами, бот-чистильщики везде. Идёшь, и человеком себя чувствуешь. Если надо переговорить с кем-то – не мёрзнешь, как идиот.

Ему говорили: понадобится время, чтобы привыкнуть к новым условиям… К чему тут привыкать? Вот к третьей полосе он никак привыкнуть не мог, хотя и жил на ней с рождения. А к хорошему привыкнуть – это он мигом. Несколько дней на второй полосе, а ощущение – будто домой вернулся.

Но главное, здесь к нему возвратился вкус к жизни. А то ведь – услужил папашка… Артемий взгрустнул, вспоминая…

Первые три дня жизни со златокрылкой прошли без особых изменений. А потом начался кошмар. Артемий проснулся, словно после тяжёлого бодуна, хотя накануне и капли не выпил. И нет, ни в одном похмельном бреду ему не было так… пусто и противно на душе, словно кто-то разом высосал из него все чувства. Всё хорошее, что было в его жизни. Да и плохое – тоже. И не осталось ничего, кроме чёрной дыры в груди.

Артемий едва добежал до унитаза – его стошнило.

– Наверное, съел что-то не то, – пробормотал он в пустоту.

Но к вечеру лучше не стало. И к следующему утру – тоже. И к следующему…

Первые пару дней он не связывал своё состояние с папиным подарком. Гулял с Фео, кормил, пытался с ней общаться. Даже просил помочь – избавить от гнетущей пустоты. А она только смотрела, прищурившись. Высокомерно как-то смотрела, с презрением. Или казалось?

На вторую неделю совместной жизни с Фео неладное заподозрил не только Артемий, но и его друзья. Он не приходил на вечерние посиделки с гитарой и пивом, не отвечал на заигрывания девчонок, в универе уже неделю сидел отдельно ото всех мрачный и нелюдимый, а после занятия стремглав мчал в свою общажную комнату и запирался там.

И взгляд златокрылки становился всё высокомерней и презрительней.

Похоже, дело именно в ней. Артемий уже и не сомневался. И что делать? Позвонить отцу? Обидится, решит, что сын всё выдумывает, лишь бы от подарка отказаться…

Позвонить куратору? Да, пожалуй. Отец говорил: чуть что не так, звони. И контакты оставил. Знать бы, куда они потом делись… Артемий вяло ковырялся в слимфоне.

– Я же должен был записать… Так, буква «К»… Никакого куратора. А звали его как? Не помню… Буква «З», буква «Ф» – ничего. Может, я и не записывал ничего пока? Отец в какой-то мессенджер скинул контакты, поищем… «Отец»… Что здесь у нас?..

В нос ударило вонью, и вместо переписки с отцом на экран слимфона выскочила тупая улыбающаяся рожа и сообщила, что «теперь у вас есть возможность смотреть шоу «Тортом в рыло», которое раньше было доступно только высшим полосам!»

– Вонючая реклама! – скривился Артемий и уже готов был отключить ролик, как что-то привлекло его внимание.

На экране пучил глаза круглолицый мужчина с серой родинкой на щеке и торчащими волосами, доказывая, что все вокруг ошибаются насчёт – Артемий ушам не поверил – златокрылов.

– От них – на душе пустота. Дыра чёрная, я это сам пережил! А если вы этого не замечаете, значит, златокрыл ещё не добрался до вашей души!

Мужчина исчез, появилась всё та же улыбающаяся рожа.

– Кто за то, чтобы окунуть Филипа Огарова в торт? Голосуйте…

Ролик оборвался, а Артемий ещё долго сидел, глядя в никуда.

Он такой не один. Он – не ненормальный, ему ничего не кажется. Златокрылка, действительно, лишила его души. Выжгла её, оставив чёрную дыру, и продолжает выжигать. А чему он, собственно, удивляется? Разве много он златокрылов видел? Только Дориного и отцовского. И если говорить о Доре – разве не стала она чужой и отстранённой, после того, как у неё эта пакость появилась? Разве не отгородилась от него, как он сам сейчас отгораживается от друзей?

Но если всё так плохо, почему об этом молчат?