Они были не одни

Прошла ночь, наступило утро. Лесничие заснули поздно, а проснувшись, сразу же приступили к следствию. Крестьяне, пойманные с поличным, как шутливо заметил своим друзьям Рако, один за другим входили в комнату и в позе приговоренных к смерти останавливались перед сидевшим у стола старшим лесничим. Это был человек высокого роста в расстегнутом пиджаке и брюках из солдатского сукна, обутый в альпийские ботинки. Полный его титул гласил: «управляющий государственным лесным хозяйством». Так вот, этот господин управляющий окидывал подходящих к нему крестьян грозным взглядом.

После допроса крестьяне возвращались во двор, ломая себе голову, как бы им выпутаться из неприятного положения. Некоторые подходили к старосте, некоторые к Рако и о чем-то с ними шептались:

— Поговори, пожалуйста, с лесничими; может, как-нибудь удастся замять дело! — просили они Рако.

— Правда, дело дрянь, и не только для вас, но и для всего села. Всех потянут в суд, потому что установлено, что каждый из вас воровал листву. Теперь не оберешься хлопот, — спокойно отвечал Рако, покуривая трубку.

А староста повторял его слова и для пущей убедительности горестно разводил руками, как бы призывая небо помочь несчастным.

— Помоги нам, Рако, придумай что-нибудь! — просили крестьяне.

Рако вернулся в дом и вступил в дружескую беседу с лесничими и с Лешим, представлявшим интересы бея.

— Сам придумай, как лучше! Ясно, чем больше, тем лучше! — обратился к Рако старший лесничий и, обнажив в торжествующей улыбке зубы, добавил: — Ну, созывайте их!

Рако Ферра засмеялся и вышел во двор; как только он переступил через порог, лицо его снова приняло печальное выражение.

— Ну, Эфтим, я ведь говорил: они дорожатся — меньше чем за наполеон не соглашаются!

Эфтим побледнел:

— Целый наполеон! Если даже продам теленка, столько не наберу…

— Ничего не могу поделать! Впрочем, попробую попросить их еще раз, может, немного уступят! — и, вселив этим в Эфтима маленькую надежду, Рако подошел к Нело и, отведя его в сторону, тихо сказал:

— Или полнаполеона, или тебя потащат в суд! Одно из двух!

— Помилуй, Рако! За какое-то несчастное бревнышко заплатить ползолотого наполеона?

— А я-то что могу поделать? Я человек маленький. Так они решили. Впрочем, пойду попробую попросить еще раз!

Таким же образом Рако переговорил с глазу на глаз с Ничо, Калешем и другими.

— Послушайте! Ваше дело — дело всего села. Они собираются опять отправиться в лес, чтобы установить, что в порубке виноваты все крестьяне, без исключения. И тогда в суд потащат все село. И меня не минует эта горькая участь. Так вот что я придумал: давайте соберем, ну, скажем, четыре-пять наполеонов и заткнем их ненасытную пасть! Ничего не поделаешь! Иначе не миновать нам всем суда. Ты, Ничо, и ты, Калеш, — главные порубщики, и поэтому вам придется внести по полнаполеона каждому, а остальное заплатит село.

Крестьяне только покачивали головами: как быть? Если они не согласятся, известно, что их ожидает. В прошлом году, например, дяде Коровешу за одно бревно пришлось шесть месяцев таскаться по судам и потом заплатить штраф, не говоря уже о других убытках! Да, есть над чем призадуматься!

— У кого связаны ноги, тому нечего и думать о бегстве! Надо собрать деньги и отделаться от этих кровопийц! — растерянно пробормотал Калеш.

— Вот и ладно! Идите, доставайте скорее деньги и несите их сюда! — распорядился Рако Ферра.

Крестьяне разбрелись по селу. Но где набрать пять золотых наполеонов наличными, прямо на бочку? Единственно у кого в Дритасе водились деньги — это у Рако и у его брата Тильки.

Разойдясь по домам, крестьяне высыпали из мешочков и кошельков последние медяки, но едва набрали один наполеон. Полнаполеона дал дядя Коровеш, получилось полтора, но до пяти не хватало еще трех с половиной!

— Попросим Рако Ферра доплатить недостающие, а в субботу сведем на рынок козу или овцу и тогда вернем ему деньги. Иначе ничего не поделаешь! — решили между собой крестьяне.

Так сказали они и Рако. Тот немного подумал:

— Ей-богу, не знаю, где мне взять такие деньги. Шутка ли — три с половиной золотых! — ответил он и вошел в дом, но тотчас же вернулся.

— Очень хочется вам помочь, но не знаю как. Думал обратиться к брату Тильке, — у него-то с Тилькевицей кой-какие деньжата водятся. Но он за один наполеон, одолженный на неделю, берет один наполеон процентов. Давайте подумаем, соглашаться ли на такие условия? Конечно, Ничо и Калешу придется заплатить побольше других, а остальное разложим на все село.

Крестьянам пришлось согласиться и на это. Рако отправился к Тильке — братья жили отдельно друг от друга: так спокойнее. Но он и не собирался говорить с Тилькой о деньгах, а пошел к нему для отвода глаз. Вернувшись домой, он прошел в чулан, открыл сундук, извлек из него сумку и вытащил оттуда три золотых наполеона. Поиграл ими на ладони, погладил их, словно любимых детей, и радостно прошептал:

— Пройдет неделя, и за эти три золотых я получу целых шесть и спрячу их сюда.