Они были не одни

И вообще, продолжал он, кто больше него делает добра для всего селения? Вот, например, приезжает в Дритас священник служить обедню. У кого он останавливается? Кто его угощает и в чьем доме он ночует? У Рако Ферра. Кто оплачивает все расходы, связанные с богослужением, — свечи, масло для лампад, то, другое? Рако Ферра. Кто печется об устройстве и убранстве их маленькой церковки? Рако Ферра. А хоть церковка и маленькая, но расходов требует больших. Всего этого никто, ни один человек в селе не посмеет отрицать. А когда приезжают в Дритас начальник общинного управления, окружной полицейский инспектор, сборщик налогов — кто их всех принимает и угощает, стараясь расположить в пользу села, как не он, Рако Ферра? А ведь с каждым из них надо уметь обойтись, каждому угодить. Что бы делали без него жители Дритаса? А выходит, они мало ценят своего Рако, мало благодарны ему за все доброе, что он для них делает! Но бог с ними. Рако на них не обижается. За добрые дела не следует ожидать благодарности. Однако этого разбойника Гьику следовало бы за дерзость и неблагодарность выгнать из села!

Петри слушал разглагольствования тестя и хотел бы им поверить. Особенно он готов был всему поверить, когда ему показалось, что за дверью промелькнула Василика. Да, это была она. Приложив к губам палец, она прошептала:

— Тсс… только не груби отцу!..

Но, когда Рако договорился до того, что Гьику следовало бы выгнать пинками, Петри не мог больше сдерживаться. Зажмурив глаза, чтобы не видеть чудесного, неотразимого образа невесты, он для храбрости выпил еще стаканчик раки и заговорил мягко, как бы шутя:

— Ты, дорогой тесть, относишься к людям так, словно они скоты. Это я должен тебе сказать. Гьика не хочет рабски повиноваться тебе, и поэтому он плох. Но это неправильно! Подумай сам, сколько вреда ты причинил крестьянам и как ты раболепствуешь перед Каплан-беем и Лешим.

— Ах ты пес! Сукин сын! Вот как ты теперь заговорил! Что плохого ты от меня видел? Разве я не сказал тебе честь, согласившись ввести в свою семью, отдать за тебя родную дочку? Будь проклят тот день, когда она с тобой обручилась! Пес! Разбойник! Не глядели бы на тебя мои глаза! — принялся бешено орать Рако Ферра.

Петри растерялся и не знал, что делать. «Лучше всего уйти, пока я не потерял самообладание», — решил он и, не попрощавшись, бросился к двери, оттуда во двор — и был таков!

А Рако, оставшись один, все еще продолжал ругаться. Таким его увидела жена, когда вошла, неся блюдо с вареными яйцами, предназначенными для угощения зятя. Но при взгляде на мужа она чуть было не выронила из рук блюдо.

— Пусть лопнут мои глаза, пусть лопнут, если я отдам дочку за этого разбойника, разбойничьего сына, за этого шелудивого пса!

— Что случилось, муженек, в чем дело? — спросила перепуганная Раковица.

Рако набросился на нее с руганью:

— И ты, сука, пропади ты пропадом! Сука, сводня, вон отсюда! — Он вырвал у нее из рук блюдо с яйцами и швырнул его об пол. Яйца поразбивались, осколки блюда полетели в разные стороны.

Василика, узнав о случившемся, проплакала всю ночь и весь следующий день. Жена Рако очень боялась, как бы на селе не узнали о разрыве между семьями. Поэтому в тот же вечер она отправилась к Зарче и вызвала во двор Петри.

— Сынок, не говори никому о том, что случилось с тестем, а то все будут смеяться над нами, — со слезами на глазах умоляла его Раковица. — Попроси прощения, сынок… — уговаривала она Петри.

Но Петри, как ему ни хотелось примирения, как ни жалко ему было огорчать Василику, идти просить прощения отказался.

Дня через три, повстречавшись с Гьикой, Петри не удержался и со всеми подробностями рассказал ему о том, что произошло между ним и тестем. Гьика остался очень доволен:

— Ты поступил правильно! А они еще хотят, чтобы ты же просил прощения! — сказал он и крепко пожал Петри обе руки.

А сам Петри очень мучился: правда, он поступил, как должно, но из-за этого страдает Василика, избранница его сердца! В дом к тестю он с тех пор ни ногой. Но каждый вечер, как только темнело, бродил вокруг дома Ферра, надеясь увидеть невесту, поклясться, что любит ее больше жизни! Однако он ни разу не встретил Василику. Рако запретил ей выходить одной из дому, даже не пускал ее к озеру за водой, не без оснований подозревая, что Петри будет искать с ней встречи. Пока Петри не припадет к его стопам и не попросит прощения, ему дочки не видать. Пусть знает, что не так-то просто стать зятем Рако Ферра!

А против Гьики Рако затаил в сердце непримиримую ненависть. Он никогда не забудет его дерзких слов. Настанет день, и Рако Ферра сотрет его в порошок, обратит в прах со всем его семейством!

VI