Они делали плохие вещи

Оливер подхватил сумку и выскочил на улицу, оставив всех остальных в напряжении, которое он сам создал.

Мэв вздохнула.

— А я бы не возражала, если б Оливер воспользовался ситуацией со мной.

— Ты что, балда, серьезно? — спросила Лорна. — Ты думаешь, это нормально, когда парень лапает тебя? Или еще похуже — он лапает тебя, когда ты пьяна?

— Зависит от парня.

— Ты имеешь в виду, зависит от того, Оливер это или кто-то другой?

— Что ты сразу так заводишься, Лорна? Я просто высказалась.

— Я завожусь? Ты хоть знаешь, как это — заводиться?

— Почему ты всегда так груба?

Мэв ворвалась в пустую кухню и принялась шарить в холодильнике.

— Я не грублю. Просто я не оправдываю сексуальное насилие.

— Не кричите, пожалуйста. — В дверях кухни, растирая ладони, появилась Элли. — Ничего страшного не произошло, Лорна, правда.

— Вот видишь? — сказала Мэв.

— Как это ничего страшного?! Господи, почему вы все не можете этого понять?

— Не понимаю, почему ты так расстроена, — пожала плечами Мэв. — С тобой ничего не случилось. Или, может, ты просто злишься из-за того, что у тебя никогда не выходит?

Лорна швырнула недопитый стакан в раковину. Апельсиновый сок брызнул на стену.

— Я думала, ты… Ладно, неважно, о’кей? Неважно.

Она протиснулась мимо Элли в гостиную, но наткнулась на Каллума.

— Лорна, — сказал он. — Я на твоей стороне. То, что сделал Оливер…

— Дело не в тебе, Каллум.

Поднявшись к себе, Лорна захлопнула дверь и включила музыку, но рок не заполнил тягостное молчание, повисшее в кухне после ее ухода.

— М-м-м… Э-э-э… — проблеяла Мэв. — Тут есть еще один кусочек пиццы, если хочешь. Если ты голодна.

— Хм… А? Нет, спасибо.

По идее, Мэв должна была спросить, все ли в порядке с Элли, но Мэв никогда не говорила того, что следует. В тот день, в тот момент, она должна была извиниться и сказать, что Лорна права, а она, Мэв, влезла с неуместными глупостями. Но слова застряли в горле, не найдя выхода. Или, может быть, ей не больно-то и хотелось извиняться. Так что она просто разогрела остатки пиццы.

В гостиной Каллум возился с ремешком камеры. Лицо парня от гнева пошло пятнами, похожими на пятна от вина.

— Ну что, Мэв, мы идем есть жареную картошку?

— Не хочу я твоей дурацкой картошки, Каллум. О господи!

Ее тяжелые шаги застучали по лестнице.

Вскоре через гостиную прошла Элли.

— Послушай, Элли, если что-нибудь нужно…

— Все нормально, Каллум.

Не останавливаясь, она тоже начала подниматься.

— Счастливого Рождества, если мы не увидимся.

Поздравление прозвучало отстраненно, автоматически.

Каллум вернулся в сад, где уже был Холлис, — прислонившись к стене дома, он курил очередную сигарету. Каллум встал рядом; оба смотрели на покосившийся прогнивший забор, прислушиваясь к доносившемуся издалека дорожному шуму; где-то поблизости лаяли собаки.

— Я что-то пропустил? — поинтересовался Холлис.

День был ясным, но пронизывающий ветер дул без перерыва, и Каллум поежился, а Холлис, казалось, не замечал холода.

Каллум мельком глянул на сигарету.

— Такими темпами у тебя будет рак к тридцати годам.

Он рассмеялся, а Холлис внимательно посмотрел на него и протянул пачку.

— Извини.

Каллум потянулся за сигаретой, но отдернул руку.

— Нет, нельзя. Мама учует запах за милю. Так что, вечеринка накануне была будь здоров? — поинтересовался он.

Холлис пожал плечами:

— Вроде да.

— Жаль, что я ее пропустил.

— А, брось.

Холлис затушил сигарету и бросил окурок в переполненную пепельницу на длинной ножке, затем торопливо направился в дом, оставив Каллума слушать лай собак под завывание ветра.

Когда найдут тело Каллума, Мэв скажет, что это была не она, ведь после ссоры Каллума и Оливера она ничего не помнит. Она не вставала с кровати посреди ночи, даже чтобы сходить в туалет, и не слышала, как Каллум плачет в своей комнате.

Холлис скажет, что это был не он, потому что, после того как он помог Мэв дойти до ее комнаты, он сразу завалился спать. Он не видел, как в саду в сломанном кресле сидит Каллум и пьет прямо из бутылки.

Элли скажет, что это не она, поскольку она не спускалась, чтобы попить воды. Она не слышала, как Каллума рвало в гостиной, и не переступала через него, чтобы вернуться в свою комнату.

Оливер скажет, что это был не он, потому что он вырубился в своей комнате, как только прекратилась музыка. Он не рисовал фиолетовым фломастером пенис на щеке Каллума, пока тот был в отключке, с синяком, затянувшим правый глаз.

Лорна скажет, что это была не она, поскольку всю ночь она оставалась у себя. Ее не будил грохот в коридоре, и она не открывала дверь и не видела, как Каллум оступился на лестнице.

Двадцать лет спустя, найдя тело Холлиса, они вспомнили, что Каллум олицетворял собой пустоту дома номер 215 на Колдуэлл-стрит. Как будто он, как и дом, впитав в себя их ссоры и боль, мог бы избавить их от всего этого, превратить их во что-то лучшее, но — не произошло.

Им так и не довелось понять, что пустота нашла пристанище в них самих и начала пожирать их изнутри.

5

Лорна