Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

— Нет, он очень приятный человек, — сказал Фук, мягко отбирая у ней стакан и подавая его Роджеру. — Дейте, — приказал он. — И скажите мне, что вы думаете об этих полках.

Роджер отпил виски и отдал стакан Эмилии.

— Ну, я не знаю, как это объяснить, — ответил он.

— Зачем кто-то крадет холодильник, но оставляет полки? — спросил Фук.

— Может быть, с полками ему было слишком тяжело нести? — предположил Тарталья и захохотал.

— Погодите, дайте разобраться, — сказала Эмилия, отхлебывая из стакана. — Значит, прошлой ночью из дома вашей хозяйки- был украден холодильник, но полки…

— Из подвала дома, — поправил Тарталья. — Его украли из подвала.

— О, понятно. A-а… Но в любом случае, тот, кто украл, вначале вынул из него полки, верно?

— Да.

— Отпечатки пальцев! — воскликнула Э^иилия.

— Конечно же! — подтвердил Фук.

— Они обнаружат отпечатки на полках, — сказал Тарталья. — Вот это верно. Вы правы, мисс, выпьем еще.

— Я окосею, — сказала Эмилия. — Вы меня тут совсем споите. Я не буду соображать, что делаю. — Она протянула свой стакан.

Они не найдут отпечатков на полках, думал Роджер. На мне были перчатки. Они нигде не найдут отпечатков в этом подвале.

— Но зачем он вынул эти полки? — настаивал Фук. — Вот в чем весь вопрос. Бог с ними, с отпечатками, — но зачем он старался и вынимал полки?

Все они замолчали, думая.

— Я не знаю, — наконец сказала Эмилия и снова глотнула из стакана.

— И я не знаю, — согласился Тарталья.

— Ия тоже, — присоединился Фук.

— Роджер? — спросила Эмилия. Она глуповато улыбалась и наклоняла вбок голову, как будто не могла его ясно разглядеть. — У вас, кажется, есть какие-то соображения?

— Нет, — ответил он.

— Вы казались сейчас таким задумчивым, — пропела она.

— Нет.

— Разве он не казался задумчивым? — спросила она.

— Безусловно, казался, — подтвердил Тарталья.

— Ну, никаких соображений у меня нет, — сказал Роджер и улыбнулся. ’

— У меня чувство, что ему хочется попрощаться с нами, — сказал Фук.

— Нет, нет.

— И у меня это чувство, — согласился Тарталья.

— Я думаю, что мы уже злоупотребляем гостеприимством, — сказал Фук. — Я уверен, что Роджеру и Эмилии есть о чем поговорить, вместо того, чтобы ломать голову над сволочным ледником миссис Доуэрти.

— Хо-ло-дилышком, — поправил его Тарталья.

— О да, прошу прощения, — сказал Фук, — и прошу прощения, что употребил слово «сволочной», мисс.

— …Эмилия.

— Да, Эмилия.

— Да не убегайте так, — попросил Роджер. — Выпейте еще.

— Нет, нет, мы просто хотели узнать, о чем вы толковали с этими сыщиками из полицейского участка. Как их фамилии, Доминик? Ты помнишь их фамилии?

— Мэтт и Джефф, — сказал Тарталья, засмеявшись. — Вы думаете, они когда-нибудь найдут этот холодильник?

— Никогда, — сказал Фук.

— А знаете что?

— Что?

— Держу пари, что этот кто-то уже преспокойно установил этот холодильник у себя в кухне. Держу пари, что он полон пива и яиц, и молока, и содовой, и сыра, и яблок, и апельсинов, и бананов, и винограда, и желе, и…

— «О, не кладите вы бананов, — запела Эмилия, — в холодильники свои!»

— Ча-ча-ча! — лихо подпел Фук и захохотал.

— И этот тип, наверное, живет прямо по соседству с полицейским, — развивал далее Тарталья. — И сегодня вечером этот полицейский зайдет к нему выпить пива или еще чего-нибудь, а этот парень подойдет к холодильнику, который он упер, а полицейский будет сидеть рядышком и даже не почувствует, что холодильник-то этот жареный, — сказал он и захохотал.

— Как это холодильник может быть жареным? — спросила Эмилия и начала смеяться.

— Нам надо идти, — заявил Фук. — Он подошел к комоду и забрал бутылку. — Рады, что полиция выдала вам свидетельство о благонадежности, Роджер. Но, как минимум, и вы могли бы спросить, как мы с Домиником прошли чистку.

— Ох, в самом деле, извините, — сказал Роджер. — Я не подумал…

— Вы будете счастливы узнать, что ни один из нас не включен в состав подозреваемых. По мнению полиции, вор работал снаружи. Собственно говоря, они считают, что дверь подвала была взломана. Коротенький так сказал.

— Спокойной ночи, Эмилия, — сказал Тарталья от двери.

— Спокойной ночи, — ответила она.

— Очень было приятно познакомиться, — сказал он.

— Спасибо. С вами тоже.

— Очень приятно, — снова сказал Тарталья.

— Мисс, — начал Фук, становясь перед ней и отвешивая небольшой поклон. — С вами, один из лучших людей, когда либо ступающих по лицу земли, Роджер Брум. Прекрасный человек, даже при коротком знакомстве.

— Я знаю, — подтвердила Эмилия.

— Хорошо. Вы прекрасная женщина.

— Спасибо.

— Хорошо. — Он пошел к двери. — Будьте милы друг с другом, — сказал он. — Вы очень милые люди. Будьте милыми.

Он коротко поклонился и вышел. Тарталья вышел вслед за ним, закрыв дверь.

— Я думаю, дверь надо запереть, — хрипловато сказала Эмилия.

— Зачем?

— М-м-м, — хмыкнула она, хищно улыбаясь. — Нам многое предстоит, Роджер. Много приятного. — Она неуверенно поднялась на ноги, подошла к двери стенного шкафа, открыла ее и в удивлении отступила. Повернулась к нему и хихикнула, прихлопнув рукой рот. — Я думала, тут клозет, — сказала она. — Где тут у тебя клозет?

— В коридоре.