Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

— Можно, я пойду умоюсь? — спросила она.

— Конечно, — ответил он.

— Сейчас вернусь, — сказала она и пошла к двери, открыла ее, повернулась и с большим достоинством сказала — Вообще-то мне надо пи-пи, — и вышла.

Роджер сел на край кровати.

У него вспотели ладони.

Он ударил ее совершенно неожиданно.

Он даже не знал, что собирается ударить Молли, пока его рука не нанесла удар, — не пощечину ладонью, а удар жестким, стиснутым кулаком. Он ударил ее в глаз и, снова размахнувшись, ударил опять. У нее потекла кровь. из носа. Он увидел, как она открывает рот, чтобы закричать. Для него все стало вдруг казаться странным: кровь пошла у нее из носа — и он тут же понял, что нельзя допустить, чтобы кровь попала на простыни; ее рот начал открываться — и он знал, что последует пронзительный вопль. Обе его громадные руки схватили ее горло и сжали. Неначатый крик затих в горле, оборвавшись коротким всхлипом, когда его пальцы сомкнулись у нее на шее. Он тут же снял ее с кровати, закинув ей голову так, чтобы кровь из носа потекла по ее лицу, по шее, по его рукам (он чуть не выронил ее, когда кровь потекла ему на руки), на ключицу, маленькие обнаженные груди. Только чтобы не потекла кровь на постель или пол. Только бы не было пятен крови ни на чем. Когда ее глаза чуть не вылезли из орбит, и она попыталась оттолкнуть его слабеющими руками, бесцельными движениями, как умирающая бабочка, он удивленно подумал, почему он делает это. Ведь он любит ее, она прекрасна, почему он делает это, почему ненавидит ее. Он все сжимал руками ее горло, из носа у нее лилась кровь, а глаза открывались все шире и шире, открылся рот, послышался странный рыгающий звук. Он подумал, что у нее может начаться рвота, отстранился как можно дальше, но все замерло. Он почувствовал, что она больше не сопротивляется. Вяло, безвольно она свисала с его рук. Он медленно опустил ее на пол, стараясь, чтобы не повернулась ее голова и кровь не попала бы ни на что. Он оставил ее голой лежать на полу и пошел в ванную помыть руки. Потом он сидел возле нее, наверное, полчаса, думая, что же ему теперь делать.

Он подумал, что, может быть, ему нужно позвонить матери и сказать ей, что он убил девушку. Но тут же у него возникла странная мысль — он ясно представил себе, как она скажет: «Сын! Немедленно приезжай домой, оставь ее там и приезжай домой». Он не считал, что должен поступить именно так.

Он все глядел на девушку, лежащую на полу. В смерти она выглядела еще некрасивее, и он не мог понять, как он мог думать, что она красива. Сам не зная зачем, он наклонился к ней и пальцем тихо и нежно провел по ее профилю. Потом закрыл ее широко раскрытые глаза.

«Я ее отнесу в полицию», — подумал он.

Он встал и пошел к стенному шкафу за ее пальто, думая, что нельзя нести ее в полицейский участок обнаженной. Он снял пальто с плечиков, расстелил его на полу рядом с ней, поднял ее и положил ее на пальто, как на одеяло, даже не попытавшись вдеть ее руки в рукава. Прошел по комнате, собирая ее одежду: блузку, юбку, лифчик с фальшивыми грудями, туфли, которые она сняла, потому что у нее нога болели от хождения в поисках работы, панталоны-пояс. Сложил все это, положил на грудь аккуратной плоской стопкой, не взяв только ее нейлоновые чулки. Запахнул пальто у нее на груди. Он не стал его застегивать. Взял один чулок, пропустил его у нее под спиной и руками и, затянув, крепко завязал на груди. Вторым чулком, обвязал ее по бедрам, чуть выше низа пальто, тоже крепко завязал узел. Он снова посмотрел на девушку.

Кровь из носа перестала идти.

Но нельзя же ее просто нести на руках… Прямо по улице… Он подумал, сколько сейчас времени. Наверное, было уже два часа или несколько больше. Нет, нехорошо будет, если он понесет ее в полицейский участок прямо на руках. Нет. Он даже не знал, где находится полицейский участок.

Он подумал, что нужно сходить за грузовиком.

Можно будет положить ее сзади, в кузов.

Он снова посмотрел на нее, лежащую на полу, перевязанную в двух местах, — один чулок крепко затянут на груди, придерживает стопку одежды под пальто, второй завязан на бедрах. Голова торчит из воротника пальто, и нога высовываются снизу.

Он подумал, что с ней ничего не случится, пока ходит за грузовиком. Надел пальто и вышел, подергал дверь и убедился, что она заперта. Ему было слышно, как Фук храпит у себя в комнате, дальше по коридору. Он спокойно и осторожно спустился по лестнице, вышел на улицу и пошел к гаражу. Было не так холодно, как раньше. Это его удивило. Было очень ветрено, но совсем нехолодно. Пока он шел быстрым, пружинистым шагом, в голове у него все четко сложилось. Он возьмет грузовик и задом въедет на задний двор по узкому проходу вдоль дома, прямо к двери подвала. Он знал, что у подвала есть черный ход, потому что вчера видел, как служащий из электрической компании пошел к задней двери снимать показания счетчика. Он никогда не был в подвале, но знал, что в него можно попасть прямо из дома.