Они принесли крылья в Арктику

Юрий Константинович Хлебников — в ту пору один из самых молодых ледокольных капитанов — оправдал надежды. Несколько дней назад он строго соблюдал курс, предложенный авиаразведкой, не боясь мелей на незнакомом фарватере. А теперь, когда остальные суда вместе с Лавровым ушли дальше на восток, взялся Хлебников на своем «Сибирякове» освобождать гидроплан от ледовых тисков. И провел эту операцию отлично.

Полярные моряки и летчики всегда выручают друг друга. Но пора и задумываться о будущем: создавать сеть надежных баз для авиации в Карском море. Ведь тут проходят теперь морские трассы не только к устьям Оби и Енисея, но и дальше на восток, к берегам Якутии, к Тихому океану.

Становилось очевидно, что тяжелым морским машинам, зависимым от сроков замерзания бухт, уже не обеспечить разведкой поздний осенний период навигации. Нужны машины сухопутные, базирующиеся на берегу, способные летать и зимой, вести и зимние наблюдения над льдами полярных морей.

На совещании по итогам навигации 1933 года, первого года существования Главсеверморпути, Алексеев был одним из главных докладчиков, он выступал как теоретик и организатор воздушной разведки льдов.

Год 1934-й памятен в летописях Арктики Челюскинской эпопеей. Когда в феврале, в разгар суровой зимы, погиб в Чукотском море зазимовавший в дрейфе пароход «Челюскин», на помощь ледовому «лагерю Шмидта» были посланы и морские корабли, и самолеты. Семи авиаторам, наиболее отличившимся в спасательных операциях — А. В. Ляпидевскому, С. А. Леваневскому, В. С. Молокову, Н. П. Каманину, М. Т. Слепневу, М. В. Водопьянову, И. В. Доронину — было присвоено высокое звание Героев Советского Союза, впервые установленное в нашей стране.

Имена двоих из этих семи — Ивана Васильевича Доронина и Василия Сергеевича Молокова — с особым уважением и теплотой произносили Чухновский и Алексеев.

Чухновскому приятно было сознавать, что И. В. Доронин, еще недавно работая в воздушной службе Комсеверпути, летал с ним вторым пилотом. Алексеев дружески, с почтением ученика к учителю говорил о Василии Сергеевиче Молокове. Еще бы, сколько вместе налетано над Карским морем, когда Молоков, подчиняясь Алексееву как командиру корабля, был вместе с тем его наставником в искусстве пилотажа.

Когда развертывались операции по оказанию помощи челюскинцам, Чухновского и Алексеева в качестве консультантов не раз приглашал к себе в Кремль Валериан Владимирович Куйбышев — член Политбюро, председатель Правительственной комиссии. Но жизненные обстоятельства складывались так, что не отпускали обоих ветеранов из Москвы.

Борис Григорьевич вместе с авиационным инженером Р. Л. Бартини конструировал новый гидросамолет для Арктики — двухмоторный дальний разведчик ДАР.

А про Анатолия Дмитриевича лучше сказать собственными его словами, произнесенными однажды в беседе с автором этих строк. На мой вопрос, почему он лично не участвовал в спасении челюскинцев, Алексеев ответил с виноватой улыбкой…

 — Молод еще был, мало каши ел, как говорится… То есть, конечно, не по возрасту — за тридцать два перевалило мне к той поре… Молод был по летной подготовке, по пилотскому стажу…

И в подтверждение этих слов извлек из письменного стола справку Центральной летной школы Осоавиахима, подписанную инструктором Павлом Головиным:

 — Узнаете Пашкину руку?.. Вот был пилот! Действительно, авиатор божьей милостью.

И вдруг, погрустнев, вспомнил, как трагически погиб на испытаниях новой машины за год до войны Павел Георгиевич Головин, Герой Советского Союза, в юности рекордсмен-планерист, первым из наших полярных летчиков достигший Северного полюса.

О творческом содружестве Алексеева и Головина, развернувшемся в Арктике, еще придет время рассказать. Запомним только, что осоавиахимовская курсантская справка датирована 1933 годом, — как раз в ту пору Алексеев начинал пилотировать тяжелые машины, а Головин переходил с летно-спортивной работы в полярную авиацию. Еще через год — в 1934-м, памятном челюскинской эпопеей, Головин уже летал в Арктике командиром корабля, а Алексеев сел в кресло первого пилота.

Вскоре морская навигация стала экзаменом для Анатолия Дмитриевича в новом его качестве. Авиаразведка для нужд судоходства в Карском море шла нормально, как и предусматривалось планом. Но внезапно жизнь поставила перед летчиками задачу, которую до этого решали лишь моряки: вывоз зимовщиков. И откуда? С островка Домашнего в архипелаге Северной Земли, с того самого островка, где однажды уже побывали Алексеев вместе с Козловым. На этот раз, в сентябре 1934 года, островок, окруженный льдами, оказался недоступным для морских кораблей.

Шедший к нему со сменой зимовщиков ледокольный пароход «Садко» сам попал в дрейф и тревожными сигналами просил помощи у «Ермака», занятого проводкой транспортов.

 — Что ж, дорожка знакомая, — невесело пошутил Алексеев, прилетев с Диксона на мыс Челюскин. И обратился к штурману Жукову:

— Прокладывай курс, Николай Михайлович!