Они сошлись, как лёд и пламень... (СИ)

Я прекрасно знаю, что Катону не очень удобно лежать на спине, и терпит он это только ради меня, зная, что я люблю засыпать у него на груди, под размеренный стук сердца. Уильямс всегда дожидается того момента, когда я окончательно засну, осторожно перекладывает мою голову на подушку и переворачивается на живот, но всё также продолжает обнимать одной рукой, крепко прижимая к себе. Так будет и сегодня ночью…

***

– Просыпайся, соня. Уже десять часов, а ты ещё дрыхнешь, – вырывает меня из сна звонкий голос Уильямса.

Яркий солнечный свет ударил по глазам, как только с меня стащили одеяло. Я потянулась ото сна, громко зевая, и села на кровати.

– Доброе утро, что ли, – усмехается Катон глядя на меня.

– Ты чего такой кипишной? –спрашиваю, потирая кулаком глаза, – Нет, чтобы ещё поваляться.

– Так я и так валялся с тобой час, потом пошёл убирать вчерашний бардак, ну и готовить тебе завтрак, я с восьми утра на ногах, – в шуточной манере отрапортовал он, – Всё, прекращай бока пролёживать, спускайся на кухню.

С этими словами он оставил долгий поцелуй на лбу, успев ласково потрепать и без того взъерошенные ото сна волосы и удалился из комнаты.

Через пять минут мне удалось привести себе в более-менее божеский вид, и я поспешила спуститься к позднему завтраку. Зайдя на кухню, в нос ударил запах кофе, стоящего на столе в двух чашках, в тарелках лежали сырники, политые малиновым вареньем – всё как я люблю. К странностям Уильямса добавлялась ещё одна – он мог приготовить невероятно вкусный завтрак любой сложности, но никогда не принимался готовить обед или ужин, ссылаясь на своё неумение. Похоже, Катон просто хитрит…

– Ну и жара… – сказал парень, стоя ко мне спиной, смотря на улицу в окно, – Похоже, сегодня ещё жарче, чем вчера будет.

– Ну, хочешь, на озеро сходим, – невзначай предлагаю я, отпивая горький напиток.

– А что сразу в четвёртый Дистрикт на море не рванём? – иронизирует Катон, пока садится за трапезу, – Здесь же нет водоёмов.

– Здесь нет, а в лесу есть, – говорю, принимаясь за сырники.

– Да? И где же? Мы зимой весь лес облазили, не было никакого озера, – отстаивал свою точку зрения парень.

– Поверь, оно там есть, только туда идти сквозь бурелом около часа. Если соберёмся сейчас, то всё равно придётся там заночевать.

– На открытом воздухе? – спрашивает Катон.

– Ну, если очень сильно захочешь помёрзнуть на земле ночью – не буду мешать. Там домик есть, ветхий, но всё же заночевать там можно, но только спальники и пледы взять, – сказала я, проглотив сырник.

– И пойдём нагруженные, как ослы тогда.

– У озера непуганой дичи – сколько душа желает, плюс в доме есть удочки, снасти, сети и всё остальное для рыбалки. Ещё от папы осталось. Я этим не пользуюсь – не умею.

– Зато я умею, – сказал Катон, встав из-за стола, и принялся собирать грязную посуду, – давай тогда поторопимся, чтобы хотя бы к часу туда прийти.

– Ты плавать-то хоть умеешь? А то история может быть такая же, как и с лазанием по деревьям? – дразню Уильямса я, хотя прекрасно знаю, что после трибутов из четвёртого, Вторые самые сильные соперники в воде.

– Представь себе – да, – немедленно отвечает Катон, – Да я тебя одной левой сделаю!

Ну, что ж, Катон, вызов принят. Сам напросился.

========== Эпилог ==========

Арена. Опять она. Опять это страшное место. Из всех трибутов, я под куполом одна. Но планолёт не спешит вытащить меня из ада, более того, за мной гонятся пара десятков волкообразных тварей. Как и тогда, на Семьдесят четвёртых, только сейчас я не вижу поблизости Рога изобилия, на котором можно было бы укрыться. Более того, вместо лужайки, покрытой мягкой травой, непролазные болота. Трясина утягивает вниз, и мне остается только из последних сил еле-еле перебирать ноги.

В какой-то момент, я запинаюсь и падаю лицом в мутную воду. Пытаюсь перевернуться и вынырнуть, но меня всем весом придавливает мохнатая туша. Я даже без оружия, но отбиваться нет смысла. Это неравный бой между стаей переродков и мной одной. С горем пополам у меня получается вытащить голову на поверхность и судорожно вздохнуть.

В нескольких сантиметрах от моего лица морда чёрной твари, которая человеческими, но покрытыми шерстью лапами прижимает меня к илу. Похоже переродки хотят порезвиться, прежде чем прикончить свою жертву, если до сих пор не убили меня. У чёрной твари, такие же чёрные и неестественно стеклянные глаза, широко открытая пасть, демонстрирующая ряд острых как ножи зубов. Переродок противно рычит, и его подхватывают сородичи, но начать терзать меня чудовищу мешает вой. Более того, эти звуки пугают тварь и стаю, и переродки, поджав хвосты, убегают прочь.

Сразу же болото, в котором я чуть не утонула, превращается в лужу. Но на душе как-то не легче. Возле меня нечто, что так испугало стаю монстров. Что может быть хлеще этих псин? Сквозь утреннюю дымку, вижу движущегося на меня зверя.