Они существуют

– Тоже контрабандные? – спросил Лодочник, разломив очередной пирожок пополам.

– Скажешь! – хохотнул Гурий. – Нюрочка печет. Дочь моя… Старшая.

– Дочь? Старшая? – удивленно переспросил Андрей. – Так вы… Так вы… поэтому… здесь?

– И поэтому тоже. Любовь, парень, страшная штука. Представляешь, с нечеловеческой силой влюбился однажды… Ой, что тут скажешь?! С другой стороны, я там, на поверхности, кем был? Простым слесарем…

– Ба, и я простой слесарь! За это надо… – захмелевший Лодочник потянулся к бутылке.

– Ну, давай выпьем, – согласился патриарх. – Но только по последней, хорошо? Нам еще задачку решать, а ты уже на грани… Нюра, свари гостю кофе… То есть, этот… черный гандж! И покрепче… Эх, дело наше, дело… Слушай, Андрей, а как вас Кимирсен к себе заманил? Не только тебя, но и тех, мутаборских пленников? Помнится, мои таможенники как-то говорили про землеройную машину, что ост через них на поверхность выводил, да я тогда рукой махнул. Мол, какая мне разница? Поделись-ка информацией. Для полноты картины. Расскажи все, что знаешь.

Лодочник только кивнул.

Молчаливая улыбчивая Нюра принесла кофе. Черный гандж!

Андрей отхлебнул крепкого ароматного напитка и начал рассказ…

Глава десятая. В клетке

– И куда это мы вышли? Господи, неужто до Нью-Йорка добурились? – это были первые слова Первопрохода Петровича на верхней площадке.

И прозвучали они не сразу. Минуты через две, когда старик огляделся.

За коротким эскалатором, тем самым, что спускался к платформам, была еще лесенка. В два десятка ступеней. Поднялись-то быстро. И встали, как вкопанные. Рты раскрыли.

– Это скорее какой-то Пекин. Или Токио, – предположил кто-то из рабочих. – Вон, реклама-то на иероглифах.

Прямо перед выходом стоял огромный рекламный щит с изображением обнаженной голубой девицы, прикрывающей причинное место зеленой сковородкой.

– Вот, мля, буржуины, – презрительно сплюнул бригадир. – Бабы у них синие, а сковородки зеленые. Эстетика, твою мать. Аж смотреть противно!

– Ты, Петрович, не скажи, – весело отозвался Леша Иванов. – Бабец ничего себе, а цвет синий – так это обычный рекламный трюк. Чтоб народ внимание обращал.

– Да хрен на них, на рекламщиков. Ты мне, Леша, скажи, как нам в контору позвонить? Доложиться ж надо.

– Как? Может, переговорный пункт поискать? Или, еще лучше, полицию. Сперва нужно узнать, где мы находимся. Как считаешь?

– Полицию? Да, вон, сейчас у гражданочки и спросим.

Петрович направился в сторону сидящей на лавочке дамы, уткнувшейся в книжку.

– Женщина, подскажите, пожалуйста, как этот город называется?

Дама – Петровичу показалось, что кожа ее лица изнутри светится голубым сиянием —сделала испуганные глаза, вскочила на ноги и закричала дурным голосом:

– Караул! Искалопы! – А потом, скинув туфли, бегом понеслась прочь.

– Какие еще эскалопы? – в недоумении оглянулся бригадир. – Вот, чудачка… Эй, мужики! Может, вниз вернемся? От греха подальше?

– Ну уж нет, Петрович… Выбрались наружу и снова вниз? – загалдели рабочие. – Раз в жизни в загранице побывать и сразу назад? Шутишь, бригадир! Давай лучше город посмотрим… Вернуться всегда успеем, мы место запомнили… Плакат этот с синей телкой, а через дорогу два одинаковых небоскреба… Пошли, Петрович, у нас доллары есть. Пивка хлопнем, пожрем нормально… Баксы – они и в Африке – баксы. А если в магазине не возьмут, обменник поищем. Или банк.

– Ладно, мужики, – нехотя согласился Петрович. – Только на прогулку пара часов. И ни минутой больше. Телефонный узел смотрите. И полицию.

Но сколько они ни шли, не то, что телефонного узла, ни одной таксофонной будки не заметили. И ни одного полицейского.