Они вернутся

Но прежде, чем сесть в лодку, они позаботились о том, чтобы устранить следы своего пребывания. Отпечатки сапог смочили водой и затерли ладонями. Образовавшуюся на месте мелководья бугристую впадину постарались как следует разровнять ногами.

Наконец отчалили, глядя на оставшийся на берегу курган, который провожал своих создателей безмолвно и хмуро.

Итак, они вплели последний, главный элемент в хитроумный венок из пространственно-временных нитей. И очень хотелось верить, что теперь их более ничто не удерживает в этом хаотичном и зыбком лабиринте, где одно перетекает в другое и нет никакой опоры под ногами...

— Слушайте, — сказал Сергей, набредя на новую мысль, — А какого числа мы первый раз встретили пирамиду?

— Минуточку... — Юлька пошелестела страницами дневника. — Восьмого. А что?

— Значит, сейчас седьмое! Так получается? — с надеждой проговорил старпом.

— Получается, да не совсем, — с сомнением качнул головой Леха. — Сам же говорил, что тут все дни перемешались. Нам кажется, что мы видели пирамиду восьмого, а на самом деле это могло быть какое угодно число — хоть пятнадцатое, хоть двадцатое.

Сергей досадливо потер лоб, понимая, что товарищ прав.

— Даже если предположить, что сейчас и в самом деле седьмое, — бесстрастно продолжал Леха, — это ничего не меняет. За день мы еще хрен знает сколько раз можем переместиться.

— А мне кажется, Сережка прав, — вмешалась Юлька. — Не должны мы больше никуда перемещаться. Мы же сделали духу подношение. И я думаю, теперь он нас отпустит. Может, уже сегодня вечером будем в селе.

— Это было бы здорово, — сейчас же согласился капитан. — Хотя, если по чесноку, мне будет даже немного жаль, что всё закончится.

— А говорил, что не мазохист! — скривил рот Сергей.

— А еще жаль, если так и не получится испытать раколовку, — проигнорировав его реплику, добавил товарищ.

Старпом только усмехнулся себе под нос.

Сам он заметно оживился: в туманной пелене, словно маяк, снова блеснул луч надежды. В самом деле — зря, что ли, они похоронный обряд устраивали? Хорошо бы сегодня и впрямь было седьмое августа — ведь это значит, что с начала похода не прошло и недели, Аня еще не слишком сильно волнуется. Даже если они прибудут в село завтра — ничего страшного. Хотя, конечно, лучше бы пораньше...

Он уже готов был уверовать и в духа, и в кого угодно — только бы поскорее кончились эти изнурительные блуждания по Бобровке. И в конце концов сам не заметил, как забормотал про себя:

«Прошу, дух, сделай так, чтобы, когда мы приплывем в село, это было пятое августа! Ну или хотя бы шестое! Ну что тебе стоит? Ты же уже столько раз переносил нас из одного дня в другой. Я не ради себя прошу — ради Ани. Для нее каждый лишний день разлуки — это мука. А она ведь ребенка ждет, ей нельзя... Пожалуйста, дух, помоги...» — и так далее на все лады.

Весь остаток дня Юлька продолжала исправно вычерчивать маршрут, и выходившие у нее речные петли и загогулины ни разу не перехлестывались, не накладывались одна на другую. Означало ли это, что перемещений в пространстве больше не происходило? Наверняка сказать было нельзя. И всё же путешественникам хотелось верить, что отныне они плывут как положено, без каких-либо вывертов и выкрутасов, медленно, но верно приближаясь к конечной точке похода...

* * *

«Вчера, когда вдалеке между деревьев завиднелся костер, Сережка отправился туда. После его ухода мы ждали, что к нам выйдет второй Сережка, который всё это время прятался где-то неподалеку. Но он так и не появился, и меня это очень сильно тревожит. Первый, понятное дело, тоже не вернулся — он ведь переместился в прошлое. А костер в лесу погас где-то через полчаса...

Зато ночью случилось такое... До сих пор опомниться не могу...

Перед сном я отошла в кусты. Сижу себе, сижу, как вдруг слышу: голоса! Я сначала думала, Сережка вернулся, но потом поняла, что второй голос — женский...