Они вернутся

Старпом пришел к мысли, что хорошо бы продолжать следить за направлением русла... Расстегнул карман Юлькиного рюкзака и вытащил блокнот, который сам же туда и упрятал вчера. Дневник всё еще был влажным, так что страницы разлеплялись с трудом. Сергей раскрыл его на пустом развороте и положил на сиденье — пускай подсохнет как следует...

Но увы! Сколько он ни искал в рюкзаке ручку — поиски так и не увенчались успехом. Наверное, Юлька ее с собой таскала, и тогда она либо осталась на трупе, либо безвозвратно канула в бездну вод...

Придется отказаться от мысли зарисовывать маршрут. А жаль...

Зато Сергею пришло в голову почитать Юлькин дневник — как знать, вдруг что-нибудь да прояснится? Например, тот момент, когда сестра перестала быть собой и превратилась непонятно во что...

Взял блокнот, нашел последние исписанные мелким почерком листы, датированные двадцать восьмым августа. Зашевелил губами, вчитываясь в расплывшиеся бледно-синие строчки. От них прямо-таки веяло болью, обидой и страхом: Юлька писала про ненавистного ночного насильника, которого с непримиримой убежденностью считала Лехой...

А самая последняя запись гласила:

«Прошел уже целый час, а его по-прежнему не видно. Ну и хорошо, пусть подольше остается в другом дне, мне так легче. Не хочу его видеть. Даже от голоса до сих пор дрожь по спине...

Вот сейчас он говорит, что оставил на песке отметки. Судя по тому, что мы с Сережкой их не видим, он находится в будущем, а не в прошлом. Возможно, в завтрашнем дне, потому что у него там солнце светит, а у нас пасмурно... Ну и прекрасно! Вот и пусть остается там!..»

Сергей подавил тяжелый вздох. Бедный Леха, он ведь и в самом деле был совершенно невиновен. Это всё живодерские штучки местных инфернальных сущностей... И кто знает: быть может, Юлька оттого и впала в демоническое исступление, что переспала с пришельцем из потустороннего мира...

Старший помощник отложил дневник. Потом надо будет почитать с самого начала, а сейчас пока не до этого. Нужно продолжать путь... и уповать на милость свыше.

Он еще раз совершенно искренне попросил у Господа прощения, моля дать подсказку: как быть, что делать?..

Но ответа не было...

И одинокий полуслепой путник продолжал грести... грести... грести...

А мысли то и дело норовили вернуться в прошлое — в то благодатное время, когда они с Аней были вместе, когда еще можно было всё изменить. Ах, если бы он прислушался к голосу разума, если бы отказался от похода... Ну и пусть бы Леха возмущался и называл его «подкаблучником» — плевать! Зато все были бы сейчас дома, целые и невредимые. Непоседливый дальневосточный гость вернулся бы в Тынду, к семье, и не морочил бы Юльке голову... А теперь... что теперь?..

— Господи, за что всё это?.. В чем мы провинились?.. Хотя... да, грешны, все грешны... Но мы же люди, самые обыкновенные люди, со своими слабостями и недостатками. По сравнению с Тобой мы — просто дети неразумные. А Ты — мудрый и всемогущий. Прости же нас, олухов Твоих непутевых...

И тут в мозгу как будто что-то забрезжило... в первые секунды еще слабо, но потом словно кто-то резко сорвал темные шторы — и в черепную коробку хлынул холодный яркий свет. Перед мысленным взором вспыхнула картинка месячной давности: пронзительный взгляд юродивого — синие с легкой косинкой глаза, сверкающие безумием из-под грязных рыжих косм. В голове разнесся надрывный, истерический вопль: «Покайтесь и спасетесь!..»

Это произошло в день свадьбы, сразу после венчания, у церковной ограды... Босоногий парень в солдатском ватнике... Как там его звали? Гена, кажется...

Сергей тряхнул головой. Он ведь тогда совсем не придал значения этому неприятному случаю, быстро о нем забыл, купаясь в своем счастье...

И вот теперь вдруг всплыло.

Разом нахлынули сомнения. А что если встреча с юродивым приключилась не просто так? Что если это был знак?.. Ведь и цыганка Ане несчастье напророчила... Не многовато ли совпадений? И если вдруг это правда...

«Грядет воздаяние!» — вещал синеглазый безумец.

Воздаяние за что? И в чем нужно покаяться, чтобы спастись?

Сергей невольно поморщился. Если это и есть подсказка, которую он так вымаливал у Бога, то какая-то очень уж невнятная. Больше вопросов, чем ответов...

— Господи! — в отчаянии простонал он полушепотом. — Я не знаю, в чем именно должен покаяться... но понимаю, что грешен. Прости меня, прошу! Не дай мне сгинуть в этом замкнутом круге, помоги выбраться! Ведь ты же знаешь, как я люблю Аню, как она меня любит...

Он еще долго что-то бормотал на все лады, пока внимание его не привлекло одно странноватое и настораживающее обстоятельство: ему вдруг показалось, что речка постепенно становится шире.

Да не показалось, а так и есть!

Берега словно бы раздвинулись и сделались ниже, а впереди и вовсе сглаживались и сходили на нет — там виднелось открытое пространство: никаких древесных крон, только чистое небо. Что это? Уж не озеро ли опять?