Они жаждут

– В чем дело, дорогуша? – тихо спросил Шевановски. – У вас какие-то неприятности?

– Вон там! Что-то лежит на полу! Что-то мертвое!

Эрик отпустил локоть режиссера и подошел посмотреть. Бородатый встал рядом с ним, а Циммерман выглядывал из-за плеча.

– Тухлятина! – сказала девушка-гримерша с волосами торчком.

Когда-то это была довольно крупная собака. Теперь куски плоти с коричневой шерстью лежали вразброс на полу, а обглоданные ребра казались странным произведением абстрактного искусства. Голова с оскаленными желтыми клыками откатилась на четыре фута от огрызка шеи. По бетону расплылось большое темное пятно. «Похоже, кровь успела засохнуть», – подумал Эрик.

– Я чуть не наступила на это! – заскулила девушка.

– Кто-нибудь, успокойте ее, – распорядился Шевановски, ни к кому конкретно не обращаясь. – Зверь съел другого зверя. Такое случается. Мы будем сегодня снимать кино или не будем снимать кино?

– Нет! – сказал Циммерман. – Послушайте, Ван Хельсинг… Эрик… тут что-то не так. Я серьезно. Что-то…

– Действуем по плану, – перебил его Шевановски. Он вытянулся, как только смог, но все равно остался сморщенным. – Это и должно быть пугающее место. Тут вам не Диснейленд, ребятки! Ну-ка дайте мне взглянуть.

Он проковылял туда, откуда можно было рассмотреть останки собаки, которые теперь освещали чуть ли не все фонарики.

– Ужасно. Но она давно уже умерла. Думаю, нам ничто не угрожает. Ох! А это что?

Луч фонаря переместился туда, куда он указывал тростью, и упал на металлический квадрат на полу, приблизительно в двадцати футах от останков собаки. Эрик и все остальные ясно различили, что у квадрата есть ручка.

– Я верил, что в «Уистлере» есть тайник, – заявил Шевановски. – Все эти годы. Эрик, помогите мне справиться с этой штукой.

Потребовалась помощь не только Эрика, но и других мужчин, чтобы поднять крышку, которая поддалась с пронзительным скрипом. Снизу всколыхнулся запах сырой земли, плесени и отвратительных миазмов. Фонарик осветил металлические ступеньки в стене и грязный пол примерно десятью футами ниже.

– Нижний подвал, – объявил Шевановски, вглядываясь в яму. – Мм. Вот где нужно снимать!

– Ни за что, клянусь могилой моей матери! – чуть не сорвался на крик Циммерман.

– Кто-нибудь, принесите фальшфейер, – велел режиссер, когда все собрались вокруг него. – Пожалуйста, подожгите его для меня.

Факел вспыхнул, зашипел, начал плеваться зелеными искрами и наконец разгорелся ровным светом.

– Бросьте его вниз, – приказал Шевановски.

Факел упал в грязь, но продолжал гореть.

– Кто-нибудь видит там хоть что-то? – спросил режиссер.

Никто не отозвался.

– Просто пустая дыра, – сказал Циммерман. – Но никто и не спускался посмотреть. Может, мы продолжим?

– И в самом деле. – Шевановски постучал тростью по плечу Эрика. – Наступает ваш звездный час, мой мальчик. Я уже придумал название для нашего сериала: «Охотник на вампиров». Коротко и звучно. Ну хорошо, приступаем к работе.

Металлический люк закрылся с таким звоном, что мог бы разбудить и мертвого.

Режиссер объяснил актерам, в каком месте они должны выйти из темноты… где-нибудь рядом с металлической крышкой, и чтобы никто не наступил в грязь. Испуганная девушка отказалась подходить близко, и ей разрешили посидеть немного и успокоиться.

– Дубль первый, – объявил Шевановски. – Эрик, я хочу, чтобы вы начали с того места, где сейчас стою я, и пошли к камере номер один. Вот к этой. Я хочу, чтобы вы при этом говорили. Медленно и отчетливо. Решите сами, что сказать. Кто-нибудь, дайте ему распятие.

– Что? – спросил Циммерман.

– Распятие. Дайте ему крест.

– Как это? Его не было в том списке, что вы мне передали!

– Нет, был.

– Нет, не был.

– Я не намерен с вами спорить. Любой человек в здравом рассудке понимает, что охотнику на вампиров нужно распятие. О, мой бог… возможно, его не было в списке. Не помню. Но неужели вы никогда не смотрели фильмы про вампиров? И этот человек еще называет себя продюсером! Ну хорошо, будем импровизировать. Кто-нибудь, найдите для него две сломанные рейки или что-то еще.

– Школьный театр, – проворчал один из актеров, но режиссер пропустил это мимо ушей.

– По местам, пожалуйста! Внимание! Съемка!

Эрик двинулся вперед, держа в руках две рейки, перекрещенные как распятие.

– Подождите, – сказал Шевановски, усевшийся на стуле. – Я слышу, как что-то звякает. У вас в кармане ключи от машины.

– О, ja.

Эрик отдал ключи режиссеру и вернулся на то место, с которого начинал.

Казалось, весь мир превратился в объектив камеры перед его лицом. Он понятия не имел, что должен сказать, но все же заговорил:

– Я Эрик Ван Хельсинг. Мое имя известно вам. Я мировой гра… гражданин мира…

– Продолжайте снимать, – распорядился Шевановски.

– Я гражданин мира.

У Эрика выступил пот на загривке. Сниматься оказалось трудней, чем он представлял. Верхняя губа зачесалась.

– Много лет… целыми поколениями… моя семья… моя семья преследует древнее зло… Мы… преследуем их… по всему миру… и вот теперь…

Внезапно на него что-то нашло.