Онлайн

Едва дотерпела до рассвета, чтобы хотя бы не бегать впотьмах по дорожкам отеля. Думала, удастся ускользнуть из номера незамеченной, но Макс все равно проснулся. Я одновременно хотела и боялась того, что он может пойти со мной. Мне удалось усыпить его бдительность. Не скажу, чтобы это было сложно, вчера мы поздно легли. Алкоголь растянул постельные забавы. Вчера мы пили в номере, после того, как Макс вернулся. Не знаю, что в алкоголе пытался утопить он, зато хорошо знала, что пытаюсь забыть я. В итоге, набрались оба.

Кажется, я даже опустилась перед ним на колени и пыталась сделать минет, но Макс поднял меня и уложил на кровать. Сказал, что хочет сделать это на трезвую голову.

Он, бесспорно, поступил благородно, а еще ему, похоже, до сих пор стыдно за тот случай в офисе, когда он велел встать мне на колени. Даже пьяный в стельку, он знает, как не надо себя вести с женщиной. Почему некоторым не по силам это даже на трезвую голову?

С утра меня снова тошнит, но это привычное состояние, когда отец рядом. Воспоминания давно не донимали меня, даже решила, что забыла плохое.

Оказалось, нет.

Ноги сами несут меня мимо ухоженных газонов, зеленеющих даже на исходе осени. Вспоминаю желтые сухие листы азалии под окном Зинаиды Степановны и облетевшие деревья в саду дома для престарелых. Перед поездкой я была у бабушки, но в этот раз она не вспомнила меня. Я занесла часть денег, которые взяла авансом у Соловьева за первую неделю работы.

Семь дней назад я была уверена, что могу жить как все. Теперь я ни в чем не уверена.

Через несколько кругов чувствую, что мышцы горят огнем. Все равно не останавливаюсь. Бегу к набережной, обустроенной отелем. Порывы холодного соленого ветра холодят мокрые щеки. Я снова плачу, даже не замечая этого. Теперь, когда мне есть что оплакивать, поверить в детскую страшилку, уже сложнее. Отец был не достоин ни слезинки. Соловьев — другое дело.

Когда я слышу свое имя, то ветер и шум волн мешают распознать голос. Сердце делает в груди кувырок, и я решаю, что это Макс, но обернувшись, вижу фигуру в черном развивающемся плаще, а чуть поодаль еще двое мужчин в черных очках и с каменными лицами. Охрана. В общество которой я совершенно не чувствую себя в безопасности.

Отец подходит ближе. Солнце над морем безжалостно подчеркивает морщины на его лице, а ветер треплет идеальную прическу.

Не знаю, как он меня нашел. Но теперь, когда он знает, где я, этому и не стоит удивляться. Он как клещ. Всегда был таким. Если вцепится, то хрен вытащишь, пока не напьется твоей крови.

Он не улыбается. Только щурится на солнце, потому что солнечные очки он снял, пока подходил ближе ко мне по влажному прибрежному песку.

— Доброе утро, Лера. Мы должны кое-что обсудить. Поэтому идем туда, где тише. Охрана маячит за его спиной. Два амбала, против которых я бессильна.

Отец оглядывается на них и говорит:

— Один из них водитель. Второй — охранник твоей матери. Они приехали вчера глубокой ночью. Я позвал их.

— Зачем?

Ветер швыряет волосы в рот, говорить действительно невозможно. Но я не сдвинусь с места, пока он не скажет, что изменилось со вчерашнего дня. В то, что мама хочет меня видеть, я верю мало. Есть что-то еще. То, отчего мой отец сегодня даже не улыбается своей фальшивой улыбкой.

— Тебе знаком Максим Соловьев?

— Причем здесь он?

Отец поднимает ворот пальто и морщится от солнца и ветра.

— Идем в машину. Я расскажу.

Даже отсюда вижу черный блестящий автомобиль, явно припаркованный в неположенном месте. Не дожидаясь моего ответа, он разворачивается и уходит первым к деревянной лестнице. Он знает, что ради Соловьева я пойду за ним. И это очень плохой знак.

Водитель действительно садится за руль, а второй охранник — на переднее сидение. Отец исчезает в машине. Со стороны выглядит так, как будто он оставляет мне выбор. Как будто я могу не садиться в машину, если не хочу этого. Никакого принуждения с его стороны.

Но если из уст этого человека прозвучало имя Соловьева, то у меня и нет выбора. Я в последний раз глубоко вдыхаю холодный соленый ветер. Отель где -то вдалеке и его окна полыхают оранжевым, в лучах восхода. Макс остался там. Он не виноват, я сама в очередной раз сбежала.

Сколько лет я провела в бегах? Почти половину своей жизни.

Пора положить этому конец.

Черная дверь распахивается передо мной, когда я подхожу к машине.

Каждые три часа водитель за рулем спрашивает, нужно ли сделать остановку. Я каждый раз отказываюсь.

— И вы не хотите ни пить, ни есть? — удивляется он.

Я просто хочу оказаться как можно быстрее как можно дальше и поэтому качаю головой.

Водитель больше не задает вопросов и останавливается только, когда окончательно темнеет. Мы паркуемся у небольшого частного отеля за высоким забором. Молчаливый охранник моей матери, который едет вместе с нами, регистрирует нас на рецепции. Для меня — отдельный номер, в котором я сразу же запираюсь.

Ни водитель, ни охранник ничего мне не сделают. Они молчаливые и покорные исполнители. Для них я — дочь губернатора.