Онлайн

Ее глаза напоминали два переполненных озера. Вероятно, не в силах сказать хоть слово, она качнула головой и этого стало достаточно. Слезы полились по щекам.

— Макс, — всхлипнула она. — Помоги, я не могу успокоиться!

Ее всю трясло от рыданий, и то накопленное, пережитое, сдерживаемое хлынуло наружу, как через прорванную плотину, для которой доверие и искренность стали решающими трещинами.

Я долго держал ее в своих объятиях, баюкая и качая, поглаживая спину и плечи, пока не высохли слезы. Лера поднялась и исчезла в ванной, а потом вернулась с охапкой салфеток.

— Ладно, теперь я могу говорить, — кивнула она.

— Хорошо, — отозвался я. — Мне повторить вопрос?

Она на миг отвернулась, снова промокнув салфеткой под глазами, и сказала с улыбкой:

— Лучше не надо. А то и до всемирного потопа недалеко.

— Что не так, Лисичка? — спросил я тихо, пропуская ее рыжие локоны между пальцами.

— Надеюсь, это слезы счастья?

— Скажем так, я знала, что тебе только дай волю и ты начнешь строить планы... И всеми силами готовилась к этому. Думала, ты захочешь, наверное, переехать в другой город, чтобы начать все заново. Может быть, опять заговоришь о поездке к морю.

— Но к тому, что я сказал, ты оказалась не готова.

— «Не готова» это еще мало сказано. Когда ты. ты.

Она явно подбирала слова и не могла произнести это вслух.

— Попросил тебя стать моей женой, — сказал я твердо.

Она кивнула, пока еще несколько слезинок тихо скатились по ее щеке. Потом она снова заговорила:

— В общем, после этого я на миг представила. — Она потерла глаза пальцами. — Боже, я сейчас опять расплачусь. Я никогда не строила планов на будущее, Макс. Даже не мечтала о свадьбе, как любая другая. Помню, как Лена рассматривала каталоги со свадебными платьями, хотя у нее даже парня постоянного не было, и я спросила ее, зачем она это делает? А она ответила: «Что уже и помечтать нельзя?» Тогда я и поняла, что оказывается, вообще разучилась мечтать. И теперь, когда ты спросил, я вдруг. Представляешь? Вдруг ясно увидела тебя, себя и. ну, последствия, которые бывают после секса.

Я расхохотался.

— Боже, Лера! Эти последствия называются дети. И это очень далеко идущие планы.

— Ты не хочешь детей? — мигом вскинулась она.

— Очень хочу, — честно признался я.

Она помолчала и потом тихо спросила:

— Макс, как мне научиться думать о будущем и не бояться того, что все рухнет?

— Дай себе время, Лисичка. Ты умеешь это делать, посмотри вокруг. Ты уже многое просчитала наперед. Иначе мы не оказались бы там, где оказались.

Лера провела руками по моей груди.

— И здесь достаточно неплохо, верно?

— Здесь невероятно, — прошептал я, целуя ее в губы. Потом облизал сосок и сказал: — И тут тоже. Но еще лучше, знаешь где?

Она отбросила одеяло и хрипло ответила:

— Покажи.

— Обязательно, — кивнул я, закидывая ее ноги себе на плечи, — но сначала, Лера, ответь мне.

— Я согласна, Макс... — прошептала она.

Глава 42: Макс

В дни перед Рождеством под давлением общественности Лазорев официально отказался от участия в предвыборной гонке. Вскоре он покинул страну, но не думаю, что навсегда. Он все еще был связан слишком со многими политиками, чиновниками и бизнесменами, но в открытую его поддерживать никто не решался, а заключение новых контрактов постоянно переносилось на неопределенные сроки.

Поскольку я попал в немилость к Лазореву раньше, чем на него обрушился гнев праведного общества, теперь я больше не был в опале, в отличие от тех конкурентов, которые выкупили мою фирму.

Как такового выкупа и перечисления средств на мой счет еще не произошло. Помешали новогодние праздники, растянувшиеся на две недели. На руках у меня был только договор о том, что я передаю свою долю. Как только мы с Лерой вернулись в город, я вдруг всем стал нужен. И особенно Штолле, который, как оказалось, и выступал главным в деле приобретения моей фирмы.

Я понимал, чем обернется такая встреча. Штолле зашел издалека и стал жаловаться на катастрофическое положение вещей, заодно приписывая всем родственникам смертельные болезни, на которые срочно нужны деньги. Его дела пошли под откос после отстранения от государственной кормушки Лазорева, но открыто, разумеется, он об этом не говорил.

Штолле также некому было продать мою фирму, которая по бумагам числилась без пяти минут банкротом. Желающие в очередь к нему не выстраивались. Я был его единственной надеждой и, не желая меня терять, Штолле даже обещал, что выплатит неустойку из-за несоблюдения пунктов контракта.

Попав в немилость к Лазореву, я рассматривал вариант с переездом в другой город или область, чтобы начать все сначала. Я не сильно копал в этом направлении, поскольку не хотелось бросать Ларису и ее сорванцов. Теперь обстановка снова изменилась и этой был редкий шанс удержаться в родном городе.

Вернуть фирму я, конечно же, очень хотел, но не стал раскрывать Штолле всех карт. И сопротивлялся ровно столько, чтобы добиться повышения неустойки. После тут же согласился, и контракт о купле-продаже был разорван.