Only you

— Никита, наконец-то! — Вика вклинивается между нами и лапает Баринова везде, где только можно. — Мы тебя ждали. Расскажешь, что произошло? Как ты вообще там оказался?

— Я, пожалуй, пойду, — говорю, резко разворачиваюсь и иду в комнату, чтобы не видеть, как Вика трогает Никиту и виснет на нем, словно на вешалке.

— Вась…

Голос Баринова долетает до ушей, но громче работает сердце, по которому словно острыми ногтями провели. Какая мне вообще разница, кто его трогает и в каких местах?! Здоров и ладно! Я очень рада…

Глава 47

Васька

Я практически не сплю, ворочаясь в постели, словно мне в нее ужа подкинули. Мысли о том, что Баринов остался наедине с Викой роятся в голове, размножаясь и перекрывая голос разума. Я готова зарычать от злости, потому что чертов мажор никак не хочет скрыться с глаз долой, и меня это жутко нервирует. Утро начинается с раздражения от вида отражения в зеркале. Кажется, за эти несколько дней стресса я превратилась в блеклую копию себя. Синева под глазами. Бледная кожа, к которой так и не прилип загар. Вопреки советам тети натягиваю на себя сарафан, глядя на себя с особой придирчивостью. Собираю волосы в высокий хвост и качаю головой. Все не то.

С разочарованием кидаю расческу на кровать и слышу стук в дверь. Наверное, снова Вероника. Она чуть ли не каждое утро принялась наведываться в мою комнату, и я не против, потому что чувствую себя в лагере одинокой. В городе меня всегда тянула за собой Иришка, у которой запал пропадал только во сне, в чем я сомневаюсь, а тут я, словно потерялась. Еще и новости насчет родственников придавили к земле.

— Вась, — на пороге, к моему удивлению, стоит тетушка и внимательно смотрит на меня, будто видит впервые в жизни, — нам нужно поговорить. Можно я войду?

Сердце подпрыгивает от недоброго предчувствия, но вместо возражений, которые уголками впиваются в язык, я покорно отхожу в сторону, пропуская родственницу в комнату. Теть Соня закрывает дверь и бросает на меня настороженный взгляд, ведь я инстинктивно отгораживаюсь от нее, складывая руки на груди. Не знаю, что она хочет добавить к тем фактам, которые рухнули на мою голову. Я их еще переварить не успела, а тут добавка подоспела.

— Понимаю, что ты злишься на меня, — начинает она, делая шаг ко мне, и замирает, потому что я отступаю, — в тот момент я действовала по обстоятельствам. Тебя нужно было защитить, и я послушала Назара.

— От чего меня нужно было защищать? — усмехнулась, хотя внутри все сжалось от разносторонних эмоций.

— Ты не знаешь, как грязно люди в высшем обществе готовы вырывать себе место, Василиса, — тетя тяжело вздохнула, продолжая испепелять меня взглядом, — там не важно, кто ты, ребенок или взрослый. Все списали бы на несчастный случай, и дело с концом.

— Да, — согласно закивала, ощущая, что сердце поливают горячим сиропом разочарования, которое стало синонимом сегодняшнего утра, — чем тогда Назар Баринов отличается от тех, кто якобы «позаботился» о моих родителях?

— Вась…

— Ты хотела поговорить, — высекаю каждое слово чуть ли не шепотом, стараясь запихнуть обиду подальше, — мы разговариваем. Только ты избегаешь ответов на мои вопросы. Неужели из всех возможных вариантов моего спасения самым приемлемым оказалась ложь?

Родственница тяжело вздохнула, но не спешила подавать голос, и мне от этого все органы скручивало.

— Я не оправдываюсь перед тобой, Вася, — тетушка печально улыбается, заставляя меня ненавидеть ее в этот момент, — сама подумай, как бы мы жили, если бы правда ходила по массам? Ты бы не смогла спокойно ходить в школу. Каждый раз бы тебя задевали, спрашивали, тыкали пальцем. Это минимум. Страшно представить, если бы те люди добрались бы до тебя, — она прикрывает глаза на миг, — или до моей семьи. Так для всех нас было лучше.

— Да? Меня, к сожалению, никто не спросил, как лучше для меня, — уперто твердила, не желая воспринимать ее доводы, которые казались сплошным враньем, — ты могла все рассказать, когда я… Да, даже в университет поступила, но ты и дальше бы молчала и встречалась с… — Осекаюсь и прикрываю ладонью глаза, пытаясь поймать спокойствие, но меня чуть ли не разрывает изнутри от несправедливости. — Ты всех обманывала, так? — Снова смотрю на тетю, которая отводит глаза в сторону. — Дядю, меня, а Веронику?

— Не надо так, Вася.

— Почему же?! Сколько можно избегать этой темы? — ее жалкое сопротивление распаляет во мне дремлющее эмоции и множество вопросов, на которые мне никто не удосужился дать ответы в свое время. — Что случилось в тот день? Почему Вероника вдруг сбежала? Что произошло с ней на самом деле?!

— Ты все прекрасно знаешь, Василиса, — ледяным тоном произносит родственница, и мои надежды на то, что она растет, рассыпаются, словно домик из потрепанных карт, — Вероника была своевольной девчонкой, захотела повеселиться, и вот к чему это привело.

— Не верю, — мотаю головой, прижимая к себе руки, — я тебе не верю.

— Она попробовала запрещенные препараты, и умерла от передозировки. Такова правда.