ОНО

— А ты самая большая копуша во всем штате, — парировал между приступами смеха Джордж, что вывело из равновесия мальчиков примерно минуты на две. Затем обмен мнениями по поводу размеров, цвета и прочего продолжался, пока Билл не произнес запрещенное словечко и оба не поняли, что тема исчерпана. Билл зашелся кашлем; его лицо приобрело синюшный оттенок, что с тревогой отметил брат. Фортепьяно вновь смолкло, и мальчики настороженно посмотрели в направлении кабинета, пытаясь услышать скрип педалей или же нетерпеливые шаги матери. Билл поднес ко рту рукав, одновременно указав брату на кувшин с водой. Джордж подал брату наполненный стакан.

Опять заиграло фортепьяно, и вновь — «Посвящение Элизе». И много лет спустя воспоминание об этом будет вызывать у Билла-Заики гусиную кожу. В такие моменты пульс почти останавливался и он думал про себя: «Мать играла эту пьесу в день смерти Джорджа…»

— Кашель прошел, Билл?

— Да.

Вытащив очередной «Клинекс», Билл сплюнул и отправил салфетку в почти полную корзинку рядом с кроватью. Затем достал кубик парафина и положил его на ладонь. Джордж внимательно наблюдал за действиями брата, не решаясь отвлекать его болтовней. Он знал, что, когда Билл занят, он не даст никаких пояснений, пока не закончит, и приготовился терпеливо ждать.

Тем временем Билл отрезал кусочек парафина от кубика, бросил в чашку, зажег спичку и поднес к парафину. Мальчики наблюдали за языками пламени; ветер за окном, стихая, время от времени направлял капли дождя в оконное стекло.

— Теперь мы придадим ему водостойкость, — прокомментировал Билл. Беседуя с братом, он почти совершенно освобождался от заикания. В школе же оно проявлялось настолько сильно, что затрудняло общение с Биллом, а порой попросту делало его невозможным. Его приятели старались не смотреть на парня, судорожно хватавшегося за край парты с внезапно покрасневшим лицом, сузившимися почти до щелочек глазами в бесплодных попытках выдавить хотя бы слово из неподатливого рта. По большей части это удавалось, иногда — нет. В трехлетнем возрасте Билла задел автомобиль; мальчика отбросило в сторону дома, и часов семь он не приходил в сознание. Мать считала, что именно это привело впоследствии к заиканию. А у Джорджа временами возникало ощущение, что отец, да и сам Билл придерживаются другой точки зрения.

Парафин в чашке почти расплавился.

Пламя сникло, стало синим, достигнув картонного стержня, и исчезло. Билл погрузил палец в жидкость и моментально вытащил его, присвистнув. Он смущенно повел головой, мол, горячо. Через несколько секунд он повторил операцию и приступил к обмазыванию кораблика со всех сторон; парафин высыхал мгновенно.

— Можно я? — попросил Джордж.

— Валяй. Только постарайся не закапать одеяло: мать увидит — прибьет.

Джордж окунул палец в парафин — теперь просто очень теплый — и принялся обмазывать еще не покрытую сторону кораблика.

— Не так густо, чучело, — остановил его Билл. — Ты же утопишь его в первом же рейсе.

— Извини… А так?

— Нормально. Так и продолжай.

Джордж справился со своей стороной. Кораблик был практически готов. Взяв его в руки, Джордж почувствовал, что кораблик стал весомее.

— Если бы не холод, я бы запустил его прямо сейчас. Чтоб проверить.

— Как хочешь, — равнодушно отреагировал Билл. Он казался теперь обессиленным и разбитым, будто постройка кораблика совершенно опустошила его.

— Жалко, что мы не сможем вместе…

Джорджу действительно хотелось проверить, как себя поведет их кораблик в деле, вместе с братом; он видел, что Билл, как обычно бывало с ним после реализации очередной идеи, замкнулся в себе, и пытался вывести брата из этого состояния.

— Это ж ты придумал ее.

— Ее, — повторил Билл. — Он у тебя женского рода…

— М-м-м…

— Ладно. Возвращайся быстрей — расскажешь.

— Ну-у… — Джордж переминался с ноги на ногу с корабликом в руках.

— Плащ не забудь, — добавил Билл, — а то подхватишь простуду и будешь валяться, как я. Хотя, наверно, ты уже набрался моих микробов.

— Спасибо, Билл. У тебя здорово вышло, — и Джордж сделал то, что было для него совершенно нехарактерно, во всяком случае Билл не помнил, когда это было в последний раз: наклонился и чмокнул брата в щеку.

— Вот уж теперь ты, копуша, точно подхватил заразу, — произнес повеселевший Билл, улыбнувшись брату. — Надевай плащ и все остальное. Иначе мать задаст.

— Конечно. — Джордж собрал свое водозащитное снаряжение и пересек комнату; кораблик, помещенный на коробку с парафином, покачивался вместе с ней на чашке.

— Дж-дж-джорджи?

Тот обернулся к брату.

— П-п-поосторожнее.

— Ладно. — У Джорджа от удивления приподнялась бровь. Такое привычней слышать от матери, но от брата… Впрочем, он ведь тоже далеко не каждый день чмокал брата в щеку.

Он вышел. Больше братья друг друга не видели.

3