ОНО

Рейс № 41 «Юнайтед» маневрировал между клочковатыми грозовыми карманами подобно заправскому слаломисту. Погода была зверской. Пассажиры вскрикивали и отпускали тревожные замечания насчет молний, сверкавших среди облаков то здесь, то там. «Мамочка, это Боженька рисует ангелов?» — интересовался ребенок, и его позеленевшая мать вымученно улыбалась. Первое обслуживание этой ночью стало и единственным. Надпись «Пристегните ремни» продолжала гореть и через 20 минут после начала полета. Все стюардессы оставались в проходах, отвечая на беспрерывные вызовы, походившие на взрывы хлопушек.

«Ральф ночью занят», — бросила ей проходившая мимо старшая стюардесса; она направлялась к иностранцу со свежим пакетом «от воздушной болезни». Старая песня. Ральф всегда занят, если на маршруте трясет. Самолет провалился в очередную яму, кто-то приглушенно охнул, стюардесса слегка развернулась, балансируя при помощи свободной руки, и взгляд ее наткнулся на широко раскрытые, невидящие глаза человека в кресле 1-а.

«О Боже, он мертв, — пронеслось у нее. — И сел-то в стельку пьяным, а тут еще тряска… сердце не выдержало».

Взгляд долговязого был направлен прямо на нее, но глаза оставались неподвижными. Остекленевшими. Как у мертвеца.

Усилием воли стюардесса заставила себя оторваться от этих стеклянных безжизненных глаз. У нее участился пульс, сердце рвалось наружу. Бедняга была в замешательстве: что делать, как поступить. Благодарение Господу, что, по крайней мере, у него нет соседа: некому паниковать. Девушка решила сначала посвятить в это старшую стюардессу, потом сообщить в кабину. Возможно, его завернут в одеяло и прикроют глаза. Табличку о ремнях придется оставить включенной; тогда, даже если они выйдут из облачности, никто не будет таскаться в этот сортир, а на посадке все подумают, что пассажир просто спит…

Пока эти мысли ускоренным маршем проходили через ее сознание, пустой и безжизненный взгляд не отрывался от нее… и вдруг покойник поднял стакан с содовой и отпил глоток.