ОНО

— Не буду уговаривать тебя не обращать на это внимания, ты не сделаешь этого, это очевидно, — сказал я, — но, пожалуйста, помни, ты сам высказался, что многое из того, что произошло, было безусловно предопределено. Это может включать и Одру.

— Я ннничего не скажу о том, куда я ездил.

Иногда лучше вообще ничего не отвечать, что я и сделал.

— Хорошо, — сказал он. — Если ты действительно предлагаешь мне…

— Да, именно предлагаю. Ключи возьмешь в больничной камере хранения. У меня там в морозилке парочка бифштексов «Дельмонико». Может быть, и это было предопределено.

— Она ест только мягкую и жидкую пищу.

— Ну ладно, — сказал я, продолжая улыбаться, — может быть, появится причина отпраздновать что-нибудь. Там есть очень хорошая бутылка вина в шкафу в кладовке. «Мондави». Местное, но очень хорошее.

Он подошел и пожал мне руку.

— Спасибо, Майк.

— В любое время, Большой Билл. Он отпустил мою руку.

— Ричи улетел в Калифорнию сегодня утром? Я кивнул.

— Ты думаешь поддерживать с ним связь?

— Ммможет быть. Некоторое время в любом случае. Но… — он посмотрел на меня ровно. — Это снова произойдет, я думаю.

— Забывание?

— Да. Фактически, я думаю, что это уже началось. Так, небольшие фрагменты. Детали. Но, думаю, это будет усиливаться.

— Может быть, это и к лучшему.

— Может быть, — он выглянул из окна, все еще вертя в руке стакан с содовой, почти наверняка думая о своей жене, такой большеглазой, молчаливой, красивой и восковой. Кататония. Похоже на звук захлопывающейся двери. Он вздохнул:

— Может быть, так и есть.

— Что с Беном и Беверли?

Он посмотрел на меня и улыбнулся:

— Бен пригласил ее с собой в Небраску, и она согласилась, по крайней мере, на время. А ты знаешь о ее плане насчет Чикаго?

Я кивнул. Беверли рассказала Бену, а Бен рассказал мне вчера. Насколько я понимаю (абсурдность положения), последнее описание Беверли ее мужа, замечательного, фантастического Тома, было гораздо более правдивым, чем первое. Замечательный, фантастический Том держал Бев в эмоциональных, душевных, а иногда и физических тисках последние четыре года, а то и больше. Замечательный, фантастический Том приехал сюда, выбив информацию о Бев из ее единственной близкой подруги.

— Она сказала, что собирается поехать к подруге в Чикаго через неделю и подать заявление о пропаже Тома.

— Очень сомнительно, — сказал я. — Никто никогда не будет искать его там.

Эдди тоже, — подумал я, но ничего не сказал.

— Нет, думаю, нет, — сказал Билл. — Когда она приедет, бьюсь об заклад, Бен тоже с ней приедет. А ты знаешь кое-что еще? Что-то по-настоящему странное?

— Что?

— Я думаю, что она действительно помнит, что случилось с Томом.

Я уставился на него.

— Она забыла или забывает, — сказал Билл. — А я не могу вспомнить, как выглядела дверь в то место, где было Оно. Я стараюсь думать об этом, вспоминать, и случается странная вещь: я начинаю представлять кккозлов, гуляющих по мосту, из этого рассказа «Три козленка Билли». Ничего себе?

— След приведет в конце концов в Дерри, след Тома Рогана, — сказал я. — Он оставил после себя кучу бумаг. Арендовал машину, авиабилеты.

— Не уверен, — сказал Билл, зажигая сигарету. — Я думаю, что он оплатил билеты наличными и назвал вымышленное имя. Может быть, купил здесь дешевый автомобиль или украл какой-нибудь.

— Почему?

— Давай посмотрим, — сказал Билл. — Неужели он проделал такой путь только ради того, чтобы отшлепать ее?

Наши взгляды встретились, и мы немного помолчали, глядя друг на друга, потом он встал.

— Слушай, Майк…

— Все будет хорошо, сплюнь три раза, — сказал я. — Я в этом разбираюсь.

Он рассмеялся. Смеялся он долго, а когда всхлипнул в последнем приступе смеха, он сказал:

— Спасибо, что выручил с квартирой, Майк.

— Я не могу поклясться, что это приведет к какому-нибудь результату. Там нет каких-либо лечебных свойств, насколько я могу судить.

— Хорошо… Увидимся. — И тут он сделал странную вещь, странную, но довольно приятную: он поцеловал меня в щеку. — Благослови тебя Господи, Майк. Я буду поблизости.

— Все еще будет в порядке, Билл, — сказал я. — Не оставляй надежду. Все может быть в порядке.

Он улыбнулся и кивнул головой, но думаю, что одно и то же слово было у нас на уме: Кататония.

5 июня 1985 года

Сегодня приходили попрощаться Бен и Беверли. Они не летят. Бен арендовал автомобиль — огромный «кадиллак» у Герца, и они собираются ехать в автомобиле, не спеша. В их глазах было что-то такое, что позволяло им медлить сейчас, и, ставлю свою пенсию, они будут делать это до самой Небраски.

Беверли обняла меня, пожелала мне поправляться побыстрее, а потом заплакала.

Бен тоже обнял и в третий или четвертый раз попросил меня писать. Я сказал ему, что буду писать, и так я и сделаю… некоторое время, по крайней мере… Потому что в этот раз со мной происходит то же самое.

Я забываю.