Оно

Эдди еще раз поднес ко рту бокал с соломинкой. В этом было мало приятного. Из-за горловых спазмов он с трудом мог дышать. Он взглянул на ингалятор, уютно устроившийся посередине приходно-расходной книги аптекаря, хотел попросить его, но не отважился. Эдди в голову пришла странная мысль: может быть, мистер Кин знает, что Эдди хочет, но не осмеливается попросить у него ингалятор, может быть, мистер Кин (мучает его) издевается над ним специально? Только эта мысль не могла быть верной, не правда ли? Разве станет взрослый – тем более здравоохранительный взрослый – так издеваться над маленьким мальчиком? Конечно же, нет. Эдди не мог даже допустить, что это так: в таком случае его постигло бы страшное разочарование во всем мире, как он его воспринимал.

Но вот он лежит, вон там, так близко и тем не менее так далеко. Как будто бы человек, умирающий от жажды в пустыне, не может дотянуться до воды. Вот он лежит на столе, рядом с улыбающимся лицом аптекаря.

И тут Эдди сделал одно из самых важных открытий своего детства: Настоящие чудовища – это взрослые. Это открытие не было встречено фанфарами, оно не было результатом мгновенного озарения. Оно просто пришло и ушло, уступив место другой, более настоятельной мысли: Мне нужен мой ингалятор, и я хочу выбраться отсюда.

– Расслабься, – повторил мистер Кин. – Твоя основная беда, Эдди, в том, что ты все время напряжен и сжат, как пружина. Возьмем, к примеру, твою астму. Вот смотри...

Мистер Кин выдвинул ящик стола, пошарил внутри и достал воздушный шарик. Вдохнув изо всех сил полной грудью (при этом его галстук поднялся вверх и стал похож на крошечный челнок на гребне волны), он надул шарик. На нем была надпись: «Аптека на Центральной. Рецепты, медицинские принадлежности и всякая всячина». Мистер Кин завязал шарик и показал его мальчику.

– Представь на минуту, что это легкое, – сказал он. – Твоелегкое. На самом деле, конечно, нужно было бы надуть два шарика, но у меня после рождественской распродажи остался всего один...

– Мистер Кин, можно я возьму свой ингалятор? – у Эдди в голове начинало шуметь. Его дыхательное горло все плотнее сжималось. Сердце колотилось все сильнее, на лбу выступили капли пота. Бокал с шоколадным коктейлем стоял на углу стола мистера Кина, и вишенка, лежавшая на поверхности взбитой пены, начинала медленно погружаться в нее.

– Подожди-ка минутку, – сказал мистер Кин. – Прислушайся к моим словам, Эдди. Я хочу тебе помочь. Кто-то должен это сделать. Если Расе Хэндор недостаточно мужествен для этого, придется сделать это мне. Твое легкое – как этот шарик, только окружено мышцами, и эти мышцы управляют им, как руки человека управляют кузнечными мехами, понимаешь? У здорового человека эти мышцы сжимают и расширяют легкое. Но если хозяин этого здорового легкого будет все время напряжен, мышцы перестанут помогать ему и начнут мешать. Смотри!

Мистер Кин обхватил воздушный шарик своей костлявой рукой, покрытой желтоватыми пятнышками, и сдавил его. Шарик вздулся под и над его кулаком, и Эдди зажмурился в ожидании хлопка. Одновременно он прекратил дышать, наклонился над столом и схватил ингалятор. Плечом Эдди задел тяжелый бокал с коктейлем. Бокал упал на пол и разбился с оглушительным грохотом.

Но Эдди в этот момент было не до бокала. Он стащил с ингалятора колпачок и, засунув его наконечник себе в горло, нажал на кнопку. Мальчик начал прерывисто дышать, и в его голове пронеслось паническим роем, как это всегда случалось в момент удушья: Ну, пожалуйста, мамочка, я задыхаюсь, я не могу ДЫШАТЬ, о Господи, Господи, Боже мой, я не могу ДЫШАТЬ, ну пожалуйста, я не хочу умирать, не хочу умирать, ну, пожалуйста...

Распыленное лекарство из ингалятора осело на воспаленных стенках глотки, и Эдди снова мог дышать.

– Извините, – сказал он, чуть не плача. – Я не хотел... Я сейчас все уберу и заплачу за бокал.., только не говорите ничего моей маме, ладно? Извините, мистер Кин, я просто не мог дышать...

Снова послышался отрывистый стук в дверь, и показалась голова Руби.

– Что...

– Все в порядке, – резко оборвал ее мистер Кин. – Оставь нас одних.

– Ну извините! – сказала Руби, закатив глаза, и захлопнула дверь.

Эдди снова начал хрипеть. Он еще раз приложился к ингалятору и снова начал мямлить извинения. Мальчик перестал только после того, как увидел, что мистер Кин опять улыбается своей слюдяной улыбкой. Руки аптекаря были сложены на груди. На столе лежал воздушный шарик. Вдруг у Эдди мелькнула догадка. Он попытался убедить себя в том, что она совершенно несостоятельна, но не смог. У мистера Кина был такой вид, как будто приступ астмы у мальчика доставил ему гораздо больше удовольствия, чем кофейный коктейль.