Оно

– Нет, – сказал Эдди. В горле у него снова начало хрипеть. Мистер Кин отпил немного коктейля, отправил в рот ложечку мороженого и тщательно вытер подбородок носовым платком. Эдди сидел, засунув в горло ингалятор.

– Отпустите меня.

– Пожалуйста, разреши мне закончить.

– Нет, я хочу уйти. Вы получили свои деньги, не держите меня!

– Разреши мне закончить, – голос аптекаря прозвучал так категорично, что Эдди уселся назад. Господи, как ужасны порой эти взрослые!

– Твоя проблема частично заключается в том, что твой врач Расе Хэндор безвольный человек, а твоя мама уверена в том, что ты болен. Ты, Эдди, попал между двух огней.

– Я не сумасшедший, – прошептал мальчик еле слышно. Стул под мистером Кином заскрипел, как огромный сверчок.

– Что?

– Я говорю, я не сумасшедший! – закричал Эдди, и кровь бросилась ему в лицо.

Улыбку на лице аптекаря можно было понять так: "Думай, как ты хочешь, а я буду думать, как я хочу!"

– Все, что я хочу сказать, Эдди, это, что ты здоров физически. Астмой больны не твои легкие, а твое сознание.

– Вы думаете, что я сумасшедший!

Мистер Кин наклонился и пристально посмотрел на мальчика.

– Я так не думаю, – тихо сказал он. – А ты?

– Вес это ложь! – Эдди даже удивился, что может так громко кричать. Он пытался представить, как бы повел себя Билл на его месте. Билл бы знал, что ответить, не важно, заикаясь или нет. Билл повел бы себя, как мужчина. – Все это глупая ложь. У меня естьастма, есть!

– Ну конечно, – сухая усмешка на губах аптекаря стала похожа на оскал черепа. – Но откуда она у тебя?

В голове у Эдди бушевал настоящий ураган. О, ему было плохо, так плохо...

– Четыре года назад, в 1954 году, – в тот самый год, когда в Депольском университете поставили эксперимент, – странное совпадение, правда? – доктор Хэндор начал прописывать тебе гидрокс, то есть смесь водорода и кислорода, воду, Эдди! До сих пор я молчал, но теперь настало время сказать правду. Лекарство от астмы воздействует на твою голову, а не на легкие. Твоя астма вызвана тем, что твоя диафрагма подвергается нервному напряжению по воле твоего сознания.., или по воле твоей матери. Ты не болен.

Наступила гнетущая тишина.

Эдди сидел на своем стуле, борясь с потоком мыслей, вызванных словами аптекаря. На одно мгновение он допустил, что тот лжет, и ужаснулся тем выводам, которые вытекали из рассуждений Кина. Но зачем же ему лгать, тем более по такому серьезному поводу?

Мистер Кин улыбался – словно кусочки слюды блестели в лучах солнца.

У меня есть астма, есть. В тот день, когда Генри Бауэре разбил мне нос, когда мы с Биллом пробовали строить плотину в Барренсе, я чудом остался жив. Неужели все это – плод моего воображения? Но зачем же ему лгать? (Прошло много лет, прежде чем Эдди задал себе еще более ужасный вопрос: Зачем же ему нужно было говорить мне правду?) До него, словно во сне, доносились реплики мистера Кина:

– Я присматривался к тебе, Эдди. Я рассказал тебе все это только потому, что подумал – ты уже достаточно взрослый. Впрочем, не только и даже не столько поэтому. Гораздо важнее то, что у тебя есть друзья и, по-моему, на них можно положиться, да?

– Да.

Мистер Кин откинулся на спинку стула, который при этом снова заскрипел, как сверчок, и прикрыл один глаз. Возможно, он хотел подмигнуть Эдди.

– И держу пари, что твоей маме это не по душе.

– Да нет, они ей очень даже по душе. – Эдди вспомнил те гадости, которые его мама говорила о Ричи Тозиере (У этого мальчишки всегда скверно пахнет изо рта... По-моему он курит.),ее брезгливое предостережение никогда не одалживать денег Стэну У рису, потому что он еврей, ее неприязнь к Биллу Денбро и к «этому толстяку».

– Они ей довольно-таки по душе, – повторил Эдди.

– Правда? – мистер Кин продолжал улыбаться. – Ну правда это или нет, но по крайней мере у тебя есть друзья. Может, тебе стоит поделиться с ними этими своими проблемами? Рассказать им об этом.., расстройстве сознания. Выслушать их мнение.

Эдди не отвечал. Так он чувствовал себя в большей безопасности. Кроме того, мальчик был уверен в том, что если мистер Кин не отпустит его через одну-две минуты, он не выдержит и расплачется.

– Ну хорошо! – мистер Кин поднялся. – Я думаю, что сказал все, что собирался. Если я расстроил тебя, прости меня, Эдди. Я всего лишь выполнял свой долг. Я...

Тут Эдди схватил свой ингалятор и белый пакет с лекарствами и бросился бежать. Одной ногой он наступил в лужу коктейля, поскользнулся и чуть не упал. Потом он помчался изо всех сил от этого ужасного места, этой аптеки на Центральной, не обращая внимания на хрип и свист в горле. Руби, разинув рот от изумления, смотрела ему вслед.