Оно внутри меня

Уля задумалась. В первый раз Костолом проявился в первый день осенних каникул.

– За месяц, – уверенно ответила она.

– На ощупь он плотный или мягкий?

Уля подумала несколько секунд. Она касалась его не единожды, но внутренние ощущения всё же были точнее.

– Плотный.

– Здесь написано, что он был у тебя на спине…

– Не только на спине.

Врач продолжал исписывать историю болезни. Уля предположила, что ему понадобятся новые листы. Слишком уж быстро они заполняются.

– Горб появляется в определённое время?

– Нет.

В основном, когда никого нету рядом. Потому что этот горб живой и обладает интеллектом получше нашего, – в который раз подумала, но ничего не сказала.

– Ты уверена, что горб связан с переломами?

– Да, конечно, – сразу ответила Уля, взирая на него так словно на какого-то необразованного идиота, которому приходиться объяснить всё по десять раз.

Степан вновь обратился к тёмным снимкам.

– Ультразвуковое исследование не выявило никаких инородных тел. Все анализы в норме. Результаты ДНК ещё неизвестны?

Уля пожала плечами. Разумов вновь обратился к истории. Он почесал подбородок, пребывая в глубочайших раздумьях.

– Говоришь это началось месяц назад?

Уля кивнула.

– Что первое было сломано?

– Какая-то кость в пояснице, – Уля хорошо помнила, когда Евлампия прикоснулась ладонью к её лицу. Она вспомнила сопровождающуюся с теми событиями резкую боль, и её сердце невольно сжалось в комок.

Разумов отыскал нужный снимок. Потом попросил Ульяну встать на весы.

– Сорок четыре килограмма.… Сколько ты весила раньше?

– Примерно пятьдесят пять, – неуверенно отозвалась она.

Степан Разумов отправил Улю в палату, но вскоре снова заглянул. Он установил камеру прямо посреди помещения, направленную на койку Ульяны. Пояснив, что собирается заснять мифический горб.

Ульяне было всё равно, что намеривается делать тот или иной доктор. Если они помогут ей, то это будет хорошо, а если нет… Лучше об этом не думать. В девятом часу приехала мама вместе и Никой. Они снова просидели допоздна, пока медсестра в очередной раз не напомнила, что посещение больных уже давно закончилось. Тяжелее всего было смотреть в глаза матери. Уля видела, как сильно она хотела ей помочь, но не знала каким образом. Ей не хотелось причинять боль своим близким. Поэтому она улыбалась и шутила. Хотя всё равно выглядела печальной. А когда все ушили, она заплакала. Ей хотелось попасть в тот день обратно, когда Игорь уговорил её вернуться домой, не повелеваясь завету отца. Виноват ли в этом Игорь? Конечно, нет. Он ничего не знал и ничего такого не желал.

Она лежала на кровати, отвернувшись к стенке. По лицу ползи горячие слёзы. Когда свет в палате резко потух. Уля замерла, перестав плакать. Она ощутила присутствие кого-то или чего-то постороннего. И знала, что если повернёт голову, то наверняка никого не увидит. Но она не оборачивалась. Она устала. Устала от переизбытка мистики в своей жизни. Ей хотелось снова стать обычной семнадцатилетней девочкой, которая парится об предстоящих экзаменах и мечтает о первом свидании с мальчиком.

Она ощутила дыхание. Такое же холодное, как если бы вы засунули голову в морозилку. Дыхание дикого зверя. И он сейчас находился прямо над Ульяниной головой. Она совершенно забыла о камере, которую установил Степан Разумов. Даже если бы и вспомнила, вряд ли стала вести себя как-то по-другому. Она прижалась к стене, целиком и полностью превратившись в слух. Если это снова волк, то лучше вообще не двигаться. Притвориться мёртвой. Сердце зашлось в бешеном ритме. Она явно ощущала присутствие кого-то.

– Уже скоро…

Уля резко развернулась. Она увидела Евлампию. Точнее подумала, что увидела. Образ соседки висел в пространстве, как фантом, некоторое мгновение так близко от Улиного лица, что она могла разглядеть глубокие морщины на старческом лице, на её лбу была разноцветная повязка с длинными разноцветными перьями по краям, как у индейцев, а потом… соседка исчезла. Несколько миллисекунд в воздухе ещё присутствовал голубоватый светящийся силуэт, но вскоре и он испарился. Уля удивлённо уставилась в темноту палаты. На неё нацелено таращился объектив видеокамеры с красной точкой, установленной на длинном штативе…

***

В пятницу Степан Разумов отпустил Ульяну домой, но, естественно, не выписал. Он выразился, что не видит явных причин держать необычную пациентку все выходные в стенах больницы. Тем более что по анализам ДНК у неё тоже всё нормально. «Никаких патологических изменений» – пояснил он матери, пока Уля переодевалась. Хирург назначил ей пройти томографию, как раз через два дня. И по возможности заснять мифический горб на камеру или хотя бы на телефон. Он не договорил для чего ему это нужно, но это и не требовалось. Все и так всё понимали. Если с Улей что-либо случится (если она умрёт), так будут хотя бы какие-нибудь доказательства. Но врач тактично промолчал, а мама и думать об этом не желала, не то, чтобы говорить. Так же врач упомянул, что возможно Ульяна (если она не умрёт) вполне сможет прибывать на дневном стационаре. Это весьма радовало.

XXII