Оно: всё впереди (СИ)

— Дайте пожалуйста пройти, — почти прохрипел монстр, истратив последние силы. Санитарка отшатнулась, освобождая проход. Клоун двинулся дальше. Эдди ещё секунду посмотрел на девушку, которая, как ни в чем не бывало, пошла дальше по коридору. Каспбрак уже не пытался остановить монстра и просто старался не отставать. Быстрыми шагами они проходили мимо палат, в которых лежали люди, которые были одной ногой в могиле. Пищание аппаратов жизнеобеспечения заставляло астматика нервничать, думая какие ужасы находятся с другой стороны дверей.

Наконец клоун остановился у палаты с самым незаурядным номером 743. Возле неё стояла пожилая женщина и о чём-то говорила с врачом. Эдди не успел затормозить и врезался в спину впереди стоящего, но тот словно этого не заметил. Женщина вытирала затрепанным платком слезы, пытаясь что-то объяснить работнику больницы. Тот, в свою очередь, разводил руками, отрицательно качая головой. Плачущая повысила тон, и астматик смог разобрать что она говорит.

— Человек не может просто так не просыпаться! Как вы не понимаете?! Вы же врачи! Это ваша работа! За что мы платим вам деньги?!

— Его состояние стабильно уже три месяца. Мне жаль, но случаи когда люди просыпались после такого — единичны. Мы и так делаем, что можем, но даже медицина пока не даёт ответ на то, как разбудить вашего сына.

Эдди подумал, что клоун имел в виду женщину, говоря о страхе. Но Пеннивайз лишь дождался, пока они скроются из виду, и зашёл в палату.

— Нам нельзя туда! — шепнул мальчик, боясь привлечь внимание санитаров. Однако монстр не слушал его. Каспбрак ещё пару секунд потоптался на месте и забежал следом, закрыв за собой дверь. В палате стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь пищанием аппарата. Клоун стоял у койки, на которой лежал мальчик лет двенадцати. В нос у него была вставлена специальная кислородная трубка, доказывающая то, что больной не может существовать самостоятельно, пребывая в состоянии комы. Монстр склонился над ним, жадно втягивая носом воздух. Эдди скривился от такого зрелища, но не знал, что ему делать.

— Это прекрасно... — вдруг сказал Пеннивайз, вытягивая слово на повышенных тонах. — Я чувствую его страх. Он такой острый, его так много. Эта комната окутана им.

— Что ты говоришь? — не понимал астматик. Он подошёл к койке, смотря на лежащего мальчика. — Пеннивайз... он не может бояться. Он в коме. Это...

— Боится! — не дал ему закончить монстр. — Я чувствую это! Я хочу съесть это! Запри дверь, Эдди!